У меня самые мирные намерения. Мои желания: скромная хижина, крыша из соломы, но хорошая кровать и еда, очень свежее молоко и масло, цветы перед окном, несколько красивых деревьев перед домом, а если милостивый Бог пожелает осчастливить меня до конца, то доставит мне радость, повесив на этих деревьях шесть или семь моих врагов. Перед их смертью я с умилением прощу им все обиды, что они причинили мне в жизни, — да, своих врагов надо прощать, но не раньше, чем их повесят.
Генрих Гейне
Кирчим без всякого снисхождения подталкивал гнома вперёд, понукая указывать путь. Несмотря на тихий скулёж и вжатую в плечи многострадальную голову, идти хоть немного быстрее пленник упорно отказывался. Едва волоча ноги, он словно стремился как можно дольше оттягивать неизбежное. Терпение капитана было почти на исходе:
— Живее, падла, живее! Шевели своими копытами! У нас тут, драная борода, не прогулка!
Крепкий подзатыльник на короткое время ускорил бунтаря-неудачника, что угодил в лапы разведчиков. Однако всего через десяток шагов Кирчиму вновь пришлось форсировать темп. Пинок под зад окованным сапогом также оказался вполне подходящим инструментом для мотивации.
Нерадивый проводник внезапно остановился как вкопанный. Капитан, уже всерьёз задумавшийся над применением более действенных методов принуждения, в последний момент опустил занесённый для удара кулак. Они наконец-то дошли.
Грубо оттолкнув ненужное более существо на обочину, Кирчим отдал приказ строиться.
Уставшие гномы с тяжёлыми вздохами поднимали щиты. Арбалетчики, грязно бранясь, заряжали верные самострелы. Несколько разведчиков осторожно приблизились к открытым воротам, какое-то время изучали самым внимательным образом обстановку, после чего как-то странно расслабились и призывными жестами стали подзывать остальных.
Отряд двинулся на штурм логова бунтарей.
* * *
— Стражи! Стражи идут! Прямо сюда! — совсем ещё юный гном, красный как помидор от волнения, тряс склонившегося над Норином Скалозуба. — Много! Строем идут! Нам конец!!!
Вздрогнув, пророк оторвался от великана. Несмотря на страшные раны, жизнь продолжала теплиться в могучем теле бойца, что в одиночку убил несколько дюжин мятежников. Отбросив извлечённый из плеча переростка болт в сторону, Скалозуб распрямился. Обвёл взглядом уцелевших ребят. Посмотрел на убитых. Оценил количество раненых. Грустно вздохнул. Шансов на победу в ещё одной битве у них не было никаких.
— Братья мои! Счастлив я, что имел честь сражаться плечом к плечу с каждым из вас!
В отдалении показались первые стражи. Спорым маршем те двигались прямо во внутренний двор имения Кременькана, где собрались остатки воинства бедняков. Сомнений в их намерениях быть не могло.
— Поверьте, вы самые лучшие из нашего рода! В сердцах ваших настоящее мужество, в душах — свет, что ярче тысячи солнц! Братья мои, я всех вас люблю!!! — на глазах пророка заблестели слезинки. — Позвольте же и мне отблагодарить вас за краткую, но верную службу. Воздать за столь бескорыстную веру в меня!
Опустите оружие, сопротивление бесполезно. Слишком многие пали в бою со злодеем. Сидите, молчите и не говорите никому ничего. Всю вину я возьму на себя!
Нет, Торк, прошу, не перечь и не иди вслед за мной. Знаю, знаю, я всё понимаю, мой самый преданный друг. И я тебя тоже люблю. Прости меня, если сможешь. Прощай…
* * *
Навстречу им, широко разведя руки в стороны, словно желая обнять, шёл самый странный гном, которого Кирчим когда-либо видел. А надо сказать, за свою жизнь странностей капитан повидал, и немало. Потерявшие всякий страх законоотступники, неадекватные новобранцы, перебравшие грибной водки бойцы-ветераны. Упивающиеся своим положением командиры, испытывающие пределы его терпения бюрократы. Казарменные шлюхи и беспризорная малышня. Отклонений от нормы в окружении бывалого стража хватало всегда. Но здесь дело было в ином.
Перед ним, в капитанских доспехах, исхудавший до безобразия и что самое невероятное — совершенно без бороды, стоял гном, в чьих глазах читалась глубокая мудрость, а отнюдь не безумие. И, кстати, да, он был действительно без единого, даже самого маленького волосочка на подбородке и вдавшихся в скулы щеках!
Невольно припомнились солдатские басни про тайный отряд, что исполняет самые опасные и деликатные поручения Короля. По легенде, элитные стражи каждый день сбривали все волосы, дабы враг ни за что не мог ухватиться. Ясное дело, в подобную чушь Кирчим не верил, однако сейчас всё факты свидетельствовали о том, что именно с подобной командой они и столкнулись.
Трупы валялись повсюду. Проткнутые, с размозжёнными головами, оторванными конечностями, а то и вовсе перерублены надвое. Словно сквозь толпу мятежников пронёсся вихрь из стали, перемолов мешки с костями и мясом в труху. Из окон главного здания валил густой чёрный дым.
Позади красавца без бороды в напряжённых позах застыли немногочисленные стражи, кои, по всей видимости, и сделали всю работу. Хотя выглядели они не столь эксцентрично, как их предводитель, что-то явно отличало их от рядовых бойцов Короля.
В глазах воинов горел нетушимый огонь! Они готовы были погибнуть прямо здесь и прямо сейчас! Сомнений у Кирчима уже практически не осталось:
— Приветствую, командир! Кирчим, капитан третьей роты, честь имею представиться! — отсалютовал, как положено вышестоящему по званию, старый солдат.
Безбородый некоторое время пристально смотрел ему прямо в глаза, затем едва заметно ухмыльнулся краешком рта:
— Вольно бойцы! Нынче не до формальностей, — странный страж почесал подбородок. — Рад видеть вас целыми и здоровыми. Как видите, моему отряду не столь повезло.
— Командир, у нас в отряде имеется несколько полевых врачевателей, они окажут помощь бойцам…
— Нет-нет! — тут же отмахнулся от предложения гном. — Мои ребята, эээ, не из тех, кто принимает помощь от посторонних.
— Не понимаю вас, командир, — не унимался Кирчим, глядя на скучковавшуюся горстку переживших штурм стражей. — У вас много раненых…
— Капитан! — резко остановил его безбородый. — Прошу, не подходите и не трогайте этих мужей! Вы, вероятно, не понимаете кто они, — элитный страж подошёл к нему ближе, прошептав почти в самое ухо: — Мы только что вернулись из очень длительной экспедиции. Карательной экспедиции из-за Врат!
Глаза Кирчима полезли на лоб.
— Тише капитан, успокойтесь! Я понимаю, вы очень удивлены, но прошу вас не подавать виду. Ведите себя как можно непринуждённее. То, что я вам сейчас говорю, является информацией крайне секретной и разглашению не подлежит! — быстро шептал слова, одно за другим, невероятнейший гном. — Едва вернувшись, наш отряд попал из огня да в полымя! Настоящая революция! Такого я себе и представить не мог! Думал, наконец-то упьюсь и оторвусь с бабёночкой помясистей, а здесь у вас битва не за живот, а на смерть!
Безбородый страж шумно выдохнул:
— Нам быстро удалось выявить источник всех бед. Глава бунта, им оказался один из законнорожденных, гном по имени Кременькан, устранён. Тем не менее Король всё ещё в страшной опасности! Капитан, вы были в Королевской пещере?
Кирчим утвердительно кивнул головой.
— Какова ситуация? Стражам удалось прорвать линию осады мятежников? Тогда почему вы топчетесь здесь, а не спасаете Короля?!
— Я… мы… — Кирчим прочистил горло. — Мы пытались. Они слишком прочно там окопались. Нам не пройти.
Безбородый как-то хитро сощурил глаза. Внезапно, буквально на миг, капитану почудилось, что его собеседник обрадовался, услышав ответ. То едва заметное шевеление губ. Дрожание век… Кирчим отогнал дурацкие мысли.
— Что ж, не буду вам врать, капи… Кирчим. Я правильно имя запомнил? — тот снова кивнул. — Так вот, Кирчим. Перед тем как убить сию гнусную тварь, — каратель кивнул в сторону дымящихся окон, — я кое-что выяснил. Среди ближайших сторонников Короля есть изменники! Эти твари только и ждут возможности ткнуть нож своему господину под бок! Вы понимаете теперь всю серьёзность нашего положения, капитан?
Кирчим сглотнул.
— Вы зря потратили уйму времени, попёршись сюда, вместо того, чтобы спасать Короля! Приказывай своим солдатам трогаться в путь, нам нужно немедленно идти на выручку Маронону!
Всё ещё туго соображающий Кирчим показал пальцем на элитных стражей, что с хищными лицами неотрывно смотрели на двух собеседников.
— Моих ребят слишком сильно покоцало, капитан. Боюсь, на сей раз помочь они вам не смогут. Но Кирчим, мой друг, не волнуйся! С вашим отрядом к дворцу пойду я.
* * *
Они шли в угрюмом молчании. Все: и стражи, и капитан, и сам Скалозуб — были измотаны сегодняшним днём до предела. Бои, долгие переходы, снова бои. И чем всё закончится неизвестно. Вернее, оно, конечно, понятно — счастливого окончания «приключений» ждать не приходится, вот только от осознания этого как-то не легче.
— Пришли, — выдавил одно единственное словцо капитан.
С точки зрения стражей, ситуация, и правда, выглядела весьма безнадёжной.
Проход в Королевскую пещеру был в разы шире, нежели на Верхних и Нижних воротах, однако охранялся надёжно. Нет, здесь не было «стены мертвецов» и прочих творений извращённого разума — просто ряды баррикад и много-много-много отлично вооружённых бойцов. Арбалетчики бунтарей, едва завидев отряд, с энтузиазмом принялись заряжать страшные орудия смерти. Остальные мятежники суетились поодаль.
Капитан, безусловно, был прав. Прорваться напролом через кордоны не представлялось возможным. Скалозуб, однако, по сему поводу нисколечко не расстроился. Помощь стражам в его планы никоим образом не входила.
— Эээ, ты чего? — вытаращился на стаскивающего с себя броню гнома Кирчим. — Командир. Командующий! Да что же такое вы делаете?!
С трудом избавившись от доспехов, лишённый всяких внутренних ограничителей гном не стал останавливаться. Пропотевшая рубаха также отправились на пол. Вслед за штанами последовала набедренная повязка.
Оставшись в чём мать родила, Скалозуб немного подумал. Затем всё же надел сапоги.
Сказать, что стражи были шокированы, значит не сказать вообще ничего.
— Это… это… — несмотря на видимые усилия, у капитана никак не получалось связать больше двух слов.
— Это хуй, если сие для вас новость, — цинично перебил невнятное мычание Безбородый. — А чего ещё вы ожидали от меня, капитан? Что я придумаю гениальнейший план, и мы героически спасём Короля?! Боюсь, хитроумные ходы на сегодня закончились. Я отправляюсь вести переговоры с мятежниками.
— З-з-зачем раздеваться?…
— Как зачем?! Авось голой жопой удастся всех распугать, муха-ха-ха! — ни один гном не поддержал саркастический смех. Скалозуб вновь посерьёзнел. — Кирчим, мой друг, не тупи. Решиться стрелять в голого мужика гораздо трудней, нежели нашпиговать болтами ненавистного стража. Вы же сами попались сегодня на эту уловку! Ладно ребятки, чёт стало как-то прохладно. Пойду, гляну, что можно сделать. Бывай, капитан!
Словно завороженные, стражи ещё долго следили за удаляющимися от них половинками ягодиц, что колебались в такт шагов странного гнома. Никто не произнёс ни единого слова.
* * *
Именно таким запечатлел его неизвестный художник.
Один, совершенно голый, идущий навстречу полчищам вооружённых до зубов воинов… С руками, широко разведёнными в стороны… С бесстрашной улыбкой, расплывшейся на устах… И с толстым членом, что свисал до колен.
Большинство историков сходятся во мнении, что последняя деталь была плодом фантазий больного художника, ибо более ни в одном из источников не сохранилось свидетельств о чрезвычайном размере мужского достоинства Безбородого. Тем не менее находятся и такие, кто утверждает, будто половой орган героя достигал воистину невероятных размеров! Якобы, именно благодаря столь явному превосходству над окружающими, тому удалось, в конце концов, убедить повстанцев в своих добрых намерениях и войти в прямой контакт с их лидером, Велером. Но поскольку, повторюсь, заслуживающие доверия первоисточники по данному вопросу отсутствует, нам кажется, будет разумнее не идеализировать легендарного гнома, сколь бы ни были велики заслуги оного пред отчизной.
Надобно понимать, наш разум обманчив и, увидав частное, легко распространяет сие на целое. Так, небольшие пороки, кои присутствуют абсолютно у каждого, рисуют в нашем воображении картину злодея, а столь же скромные добрые качества порой превращают гнома в святого.
Что тут сказать, разделение на чёрное-белое смешно и наивно. Одна и та же личность будет вести себя совершенно по-разному в обстоятельствах, на первый взгляд идентичных. Проявиться может как сила, так и коварная слабость души. Безупречен лишь Праотец, мы же, смертные, имеем тенденцию идти на поводу у эмоций. «Главное правило реальности — не запутаться в своих заблуждениях» — гласит Мерхилек, указуя простым земным тварям на иллюзорность картины мира, что всякий раз кажется нам полной и окончательной, однако по факту меняется снова и вновь.
Давайте постараемся смотреть на ситуацию объективно. Безбородый — мужик, безусловно, крутой, но почему для этого обязательно должен быть член до колен?
* * *
— Пекло подгорное, да прикрой ты уже этот срам! Поняли мы, поняли, что ты не из этих! Задрал. На вот, заместо труселей намотай, смотреть на твоё убожество тошно, — сопровождающий его воин буквально швырнул груду тряпья в область чуть ниже пупка.
Решив не испытывать понапрасну судьбу, Скалозуб подчинился. В конце концов, он и сам ощущал себя как-то неловко, пускай бравадой перед стражами убедил на какое-то время в собственной неуязвимости даже себя самого. Неуклюжая повязка на бёдрах навряд ли могла послужить защитой в бою, тем не менее, закрыв причинное место и жопу от взглядов, он почувствовал облегчение. Гномы, шагавшие рядом, тоже заметно расслабились.
— Во, видал?! Экак мы стражей уделали! — мятежник указал на столбы-светочи вдоль дороги к дворцу. На каждом болтался повешенный гном. — Будут знать, сучары позорные, как понукать теми, кто выше по праву рождения! Никогда не забуду, как гады в юности меня отмудохали за сушёные мухоморы…
— Га-га-га, за мухоморы отмухомудохали! — зашёлся противным смешком второй воин, что отрядился сопроводить Скалозуба. — Ну, скажешь тоже!
— Смейся-смейся, вот только мне тогда не до смеху было совсем. Предки на полгода из дома выходить запретили!
Глубоко уйдя в свои мысли, Безбородый пророк перестал воспринимать болтовню не шибко умных попутчиков. В перевозбуждённом сознании роились тысячи мыслей. Ощущение, что нечто подобное он уже видел, упорно не покидало его.
Повешенные на столбах трупы… Целая аллея из выставленных на всеобщее обозрение мертвецов…
«Сон! То давнее сновидение в первую ночь после освобождения! Сколько воды с тех пор утекло…
Что я делаю здесь? Один, среди совершенно чуждых мне гномов...
И я ещё гордился когда-то своей принадлежностью к знати?! Праотец милостивый, да эти двое придурков и рядом не стояли с «нищебродами», коих я имел счастье столь близко узнать! Каким же наивным был я глупцом…
Зачем я пришёл? Для чего сунулся в это гнездо? Я сделал ведь всё, что хотел…
Дорки мёртв.
Лех мёртв.
Кременькан мёртв. Ублюдок получил по заслугам!
Рыжеруб лично мною унижен.
Так какого, спрашивается, я попёрся сюда?!
Отомстить Королю?! Неужели засим, наконец, успокоюсь? Иль нет? Велер, к которому я иду, тоже мне навредил…
Кто ещё?! Давай, кровожадное чудище, вспомни всех, кто косо на тебя посмотрел! Сказал грубое слово! Просто не сделал в силу различных причин то, чего ты хотел!
Предатель. Ты такой же предатель как все, кто дорвался до власти. Так он сказал.
Зверь.
Монстр.
Но вернись я в прошлое, поступил бы иначе?
…»