Овца и волк по-разному понимают слово «свобода». В этом суть разногласий, господствующих в человеческом обществе.
Авраам Линкольн
— Жители Квартала в ярости! Они требуют немедленно разблокировать туннели, вернуть украденное продовольствие и покарать виновных в мародёрстве! Скалозуб лично грозил объявить Пещере ремёсел войну, если требования не будут выполнены к завтрашнему утру! Ваша вылазка была чистым безумием и провокацией! Вы…
По условной команде Солкиса подвластные ему гномы — а теперь, помимо вверенных ему Импером соглядателей, к шайке примкнули некоторые из участвовавших в рейде законнорожденных — начали освистывать возмущавшегося Адрида Краснокаменного, выкрикивать оскорбления в адрес его дочурки, просто драть глотку, лишь бы голос праведного гнева потонул в шуме и вакханалии.
Несогласный с действиями провокаторов гном ещё какое-то время пытался донести до публики свою мысль, но поняв, что его никто не слышит, в конце концов замолчал. По второй негласной команде Солкиса бедлам почти сразу же прекратился.
— Видишь, Адрид, чего стоят все твои возмущения? Никто тебя не поддерживает, главы Домов приняли единогласное решение и его исполнение обжалованию не подлежит!
«Единогласное решение» было принято на вчерашнем собрании с большим скрипом, почти половина Домов не поддержало вторжение в Квартал, понимая, какие это сулит неприятности. Однако Солкис не жалел сил и времени, дрессируя своих подчинённых в их новом убежище — разорённом во время восстания имении Кременькана. Расположенное на отшибе Пещеры ремёсел, пользующееся дурной славой, оно было последним местом, куда мог заглянуть любопытный нос постороннего гнома. Они часами отрабатывали условные команды, создавая иллюзию невероятно бурной «общей» реакции по тому или иному неприметному знаку Солкиса.
Он знал по опыту, что гномы существа социальные. Если все соглашаются с какой-то идеей, неважно насколько та правдоподобна и обоснована, то практически любой индивид, втянутый в подобное общество, волей-неволей начинает находить оправдания концепции, даже если ранее считал её неприемлемой. Из абсурдной та становится в его сознании допустимой, из допустимой приемлемой, из приемлемой обыденной, из обыденной само собой разумеющейся… Такой процесс происходит гораздо быстрее, чем кажется, главное — постоянно повторять одну и ту же «истину» из всех уст.
Солкис не считал себя глубоким знатоком гномьей натуры и не мог объяснить фундаментальных принципов работы того или иного метода убеждения, но он был чертовски наловчившимся практиком в пускании пыли в глаза и знал, что работает, а что нет. Горстка гномов, координированно перекрикивающая по его команде всех остальных, представляло в руках умелого оратора грозную силу и горе тому, что вздумает перечить ему, полагаясь на доводы разума.
— Обнаглевшая чернь в ярости! Подумать только, а ты ожидал, что после конфискации продовольствия они на поклон к нам придут?! Попросят прощения за то, что были неправы, покаются? Адрид, мы имеем дело с озверевшими особями, а не разумными гномами! Ждать от них адекватной реакции бесполезно!
Правильный подбор слов был ещё одной важной составляющей воздействия на сознание граждан. Не «жители Квартала», но «обнаглевшая чернь». Не «мародёрство» и «украденное продовольствие», но «конфискация».
Адрид задохнулся от возмущения:
— Просить у нас прощения и каяться? Адекватная реакция? Солкис, ты в своём уме?! Это наши налётчики отобрали урожай и растоптали сад, на который молились все жители! Это мы должны извиняться за…
Речь Адрида снова потонула в истошных воплях сторонников Солкиса. Глава Дома тщетно пытался перекричать молодых сильных гномов, но быстро охрип и закашлялся.
— Дорогой мой защитник сирых и убогих, ты не забыл про Дома, которые подло разорили во время восстания нищеброды? Не задумывался над тем, что чувствовали члены великих кланов, когда нажитое веками добро растаскивали или просто ломали забавы ради полуразумные твари?! Нет? Ну, конечно же, нет, ведь Дом Краснокаменных по удивительному стечению обстоятельств чернь обошла стороной! Прошла мимо родового имения, которое лежало ровнёхонько на пути их маршрута!
Конечно, он прекрасно знал, что упомянутое поместье находилось далеко в стороне от пути, которым следовало в приснопамятной вылазке воинство Дорки. Сам обсуждал с Кременьканом оптимальный маршрут бедняков. Видел карту. Да и позариться в вотчине славного, но обедневшего Дома Краснокаменных было особенно не на что. Но кто среди законнорожденных в курсе подробностей?
Опять же, вменение оппоненту вины было бесчестной, но эффективной стратегией: когда ты вынужден постоянно оправдываться, требовать что-то становится весьма затруднительно. Эту методику Солкис, ни капли того не стесняясь, позаимствовал в своё время у хитрых женщин, которые костерили своих мужей на чём свет стоит. Не потому, что те были плохими и не выполняли семейных обязанностей, а просто потому, что искали возможность управлять более сильным, но прямолинейным мужичьём и не думали о долгосрочных последствиях, таких как превращение своего несчастного спутника жизни в безвольную тряпку.
— Получили вы от черни какую-то компенсацию? Хотя бы элементарные извинения за содеянное кто-то принёс? — обратился Солкис как бы к собравшимся членам Домов, но ожидая ответов от совершенно определённых личностей, которые рассредоточились среди законнорожденных и неотрывно следили за каждым поданным знаком.
— Хера лысого что нам вернули!
— Как же, держи карман шире!
— Вертели они все наши претензии на…
— Они не просто нас обокрали, они изнасиловали женщин и убили детей!
— Моему тестю зубы выбили, мрази! Этим зверюгам чуждо даже естественное уважение к старикам!
— Нищеброды! Воры! Насильники!
Солкис с крайне опечаленной миной выслушивал обвинения, зная, что доля правды, которая в них содержится, вкупе с озабоченностью каждого законнорожденного благосостоянием его Дома, заставляют взрослых, матёрых мужчин чувствовать страх. Потеря в одночасье имущества казалось многим хуже, чем смерть, слишком уж глубока была воспитанная с раннего детства у знатного сословия любовь к накопительству. Эмоции подавляли критическое мышление, заставляли сплотиться вокруг того, кто предлагал им защиту, и ненавидеть тех, кто призывал идти на уступки «врагу».
— Одурманенные жители Квартала плясали под дудку Кременькана и действовали по его наущению! Их использовали…
— И используют дураков по сей день! Заместо одного безумца ими управляет другой! Скалозуб жаждет мести, он не остановится до тех пор, покуда все, кого он считает врагами, не отправятся на встречу к его любимому Праотцу! Не знаю, что он обещал тебе, Адрид, но знаю, что ему нельзя верить! Он приведёт гномов к гибели!
— Да при чём тут…
— Грабители!
— Скалозуб уже давно…
— Подонки!
— …обосновался в Квартале…
— Насильники!
— …где живёт не хуже…
— Убийцы!
— …любого старейшины Дома…
— Не прикрывай своего зятя, Адрид! Ты лишь ещё больше очерняешь свой Дом, который и так пал дальше некуда! Он больше не законнорожденный, Скалозуб публично отрёкся от нас, чтобы завоевать расположение черни!
— Он просто пытался спасти свою жизнь!
Солкис усмехнулся:
— Я мог бы поверить в эту красивую сказку, если бы Скалозуб на этом остановился, но он и твоя дочурка убили самого Короля! Уничтожили диктатора, принеся колоссальную жертву, и всё лишь для того, чтобы самим занять его трон. Но Велер вовремя раскусил и разрушил план бунтаря, не дал узурпировать власть очередному безумцу! — Солкис размахивал перед собой кулаком, рубя им воздух в такт своей разоблачительной речи. — А потому Скалозуб в ярости! Он проклинает нового владыку за то, что его оставили с носом, сослали обратно в Квартал! Он ненавидит наше сословие, ведь мы не помогли его семейству в беде, презирает нас, ведь мы не поддержали его претензии на корону! Его амбиции неуёмны! Власть над трущобами неспособна удовлетворить его аппетит. Ему нужен весь Оплот, весь! А поскольку поддерживает его только чернь, став королём, он лишит законнорожденных всех статусов и владений, раздаст всё наше добро тупым беднякам! Скалозуб…
— Солкис, ты больной идиот… — не веря своим ушам, произнёс Адрид. — Ты спятил, Солкис! Нельзя на полном серьёзе говорить подобную ерунду…
— Прикрываешь, опять прикрываешь своего озверевшего зятя! Адрид, это не я обезумел, а ты! Ты, Адрид!!! Надеешься, что тебе воздастся за поддержку кровожадного монстра, но, когда чернь ворвётся в Пещеру, бедняки не станут разбирать, кто здесь свой, кто чужой. Они перережут нас всех! Отберут всё до последнего камня! Для них Скалозуб Бог, Безбородый пророк, понимаешь?! Нет никого страшнее религиозных фанатиков, опьянённая экстазом толпа разорвёт на части любого, кто встретится на пути! Адрид…
Солкис практически самым натуральным образом зарыдал, будто не в силах уразуметь своего наивного собеседника. Ошарашенный Адрид заколебался, явно не в силах уложить в голове столь явный неадекват. Орать на плачущего от жалости к тебе оппонента для неподготовленного переговорщика было за гранью возможного.
А вот поднатасканные Солкисом гномы никаких сомнений и угрызений совести не испытывали:
— Никаких переговоров с чернью!
— Не пустим фанатиков!
— Защитим наших детей и женщин! Защитим стариков!
— Усилить охрану туннелей!
— Все, кто способен сражаться, должны нести караул у Верхних и Нижних ворот!
— Разговоры со зверьём бесполезны.
Солкис энергично шагал к Верхним воротам, чуя спиной и затылком множество встревоженных взглядов. Его так и тянуло сбавить темп, оглянуться, убедиться, что следующие за ним гномы не шушукаются, не строят в отношении него козни. Однако он продолжал с одеревеневшей шеей идти строго вперёд, не оглядываясь, не выдавая сомнений и неуверенности. Демонстрируя осанкой презрение к предстоящим трудностям и опасностям. Показывая убеждённость в своей правоте.
Законнорожденные негромко роптали, но, скорее, не от недовольства активными действиями Солкиса, а оттого что большинство глав Домов были весьма преклонного возраста и не поспевали за энергичным лидером, рвущимся на передовую.
— Думаете, я вас разыгрываю? Думаете, вас подначиваю, а сам, значит, дам дёру?! Спрячусь за вашими спинами, так думаете?! — бросал он в воздух обиженно-гневные возгласы, намеренно удерживая темп на пределе возможностей стариков. — Я рассказал вам позицию короля и расскажу её черни! Повторю слово в слово всё, что поведал вам на собраниях! Скажу в лицо Скалозубу, даже если живым из трущоб после этого мне не уйти! Королевское слово закон, и я несу гномам правду и ничего кроме правды!
От внутреннего напряжения тряслись руки, и, чтобы скрыть нервный тик, Солкис принялся ещё яростнее размахивать верхними конечностями в такт широким шагам. Скоро, всё решится совсем скоро. Рискованный, отчаянный шаг, но только так можно развеять последние сомнения упирающихся глав Домов, только так он сможет достичь поставленной цели.
— Хотите переговоров с фанатиками, будут вам переговоры! Хотите, чтобы я представлял позицию короля? Буду представлять её с гордостью! Вы увидите, что я был прав, убедитесь, что с чернью не может быть диалога!
Солкис до последнего надеялся избежать предстоящего дела: оно было слишком грязным, слишком опасным, слишком многое зависело от его едва проверенных подчинённых. Но даже заткнув на собрании Адрида, он не смог убедить главных, самых влиятельных законнорожденных в необходимости полной блокады Квартала. А он знал без тени сомнения: без изоляции трущоб, долго чрезвычайное положение не продержится.
Слуги законнорожденных раньше или позже начнут навещать своих родственников. Увидев, что те вернулись целёхонькие, в Квартал начнут хаживать предприимчивые торговцы и наниматели из числа богатых Домов. Станет понятно, что жители Квартала вовсе не озверели, что Скалозуб не спятил и не собирается захватывать власть. Накал страстей стихнет, начнутся вполне мирные переговоры, и даже полному идиоту станет понятно кто и зачем провоцировал очередную грызню. Велер подобному исходу навряд ли обрадуется, Ульрику с недоношенным ребёнком изнасилуют и убьют наймиты, всю вину власть переложит на отбившегося от рук Солкиса и отдаст того на самосуд разгневанным гражданам…
Он не хотел, он надеялся избежать пролитой крови, но в глубине души знал, что не сможет избегнуть насилия. Провернуть столь масштабный обман и не замарать руки — увы, подобное бывает лишь в сказках. В жизни всегда приходится чем-то жертвовать, и не просто чем-то, а… кем-то.
Из-за угла показалась площадь у входа в туннель. Сердце Солкиса сжалось: сейчас, сейчас, ну где же вы, где?!
— Атака! Нас атакуют! Сзади! Сзади стреляют! Сюда! — раздались тревожные возгласы у Верхних ворот.
Следовавшие за ним законнорожденные встали как вкопанные и лишь Солкис, демонстрируя мужество и презрение к смерти, помчался вперёд.
— С тыла, с тыла заходят! Они позади!!!
У входа в туннель творился полный бардак. Гномы хаотично бегали, кричали, на земле лежало несколько тел.
— Держи их! Лови! Не уйдёшь, сука!
Кто-то за кем-то гнался, несколько наиболее дисциплинированных гномов заторможено выстраивали стену щитов, огораживая сгрудившихся вокруг раненных. Высыпавшие из туннеля гномы выхватывали оружие и присоединялись к куче моле, явно не понимая, что происходит.
— Поймали! Поймали, падлу!
— Это не… А-а-а-а-а!!!
— Спасите! Убива…
Солкис заблаговременно затормозил в паре десятков шагов от всё ещё суетящихся воинов. Чего доброго, примут за одного из тех самых мифических нападавших. Высмотрел старшего, что тщетно пытался выстроить из наспех набранных защитников туннеля в подобие строя. Затем внимательно оглядел место происшествия и всю площадь.
Два гнома лежали неподвижно, ещё один корчился и вопил, держась руками за наконечник арбалетного болта, что, пронзив всё тело насквозь, торчал из живота бедолаги. Лицо раненого воина побелело, глаза готовы были вылезти из орбит, всё вокруг было измазано кровью. Не нужно было быть лекарем, чтобы понять, долго боец не продержится.
Присмотревшись, Солкис заметил болты и в телах уже покинувших земную обитель воинов. На краткий миг почувствовал укол совести, но тут же отдёрнул себя — дело ещё не сделано, переживать будем после.
Из-за угла улицы показалось несколько гномов, те грубо волокли окровавленное тело, оставляя на земле красный след.
— Эгегей! Одного зарубили!
Старший над защитниками туннеля, убедившись, что выстраивать стену щитов его подчинённые могут до Второго пришествия Мерхилека, сплюнул и пошёл навстречу тащившим изрубленную тушу бойцам.
Помахав подзывающим жестом застывшим в отдалении главам Домов, Солкис тоже направился к жертве.
— На месте сто-о-о-ять! — гаркнул старшина гномам. — Какого отродья вы изрубили этого типа в капусту? Его ж теперь родная мать не узнает!
Бросивший мёртвое тело гном браво отрапортовал командиру:
— Сопротивление при задержании! Нет нужды опознавать гада, и так понятно, что это слуга-нищеброд. Вы только гляньте на эти лохмотья! Твари хотели…
— Где остальные?
— Убежали, удалось поймать только этого…
— Тогда какого хера вы так усердно рубили его, вместо того, чтобы догонять остальных?
— Он дрался…
— Вас трое здоровых жлобов, а он один без брони! Сколько удалось насчитать нападавших?
Мужчины переглянулись.
— Пять? — не то спросил, не то ответил самый бойкий из них. Поглядел на Солкиса. — Их было пятеро, точно!
— Что-то здесь не сходится…
Пора было вмешиваться. Ребята выполнили свою часть задания, но допрос излишне дотошного старшины мог испортить всё дело. Солкис отметил про себя, что нужно будет навести справки про этого гнома, дабы удостовериться, что тот не станет проявлять излишнюю ретивость там, где не требуется.
— Именем короля! — возвысив голос продекламировал Солкис. — Приказываю вам немедленно прекратить разговоры и организовать охрану членам Домов!
Старшина удивлённо уставился на раскомандовавшегося незнакомого гнома.
— Назовите ваше имя, воин! Когда приступили к службе? Почему не подчиняетесь указаниям власти?!
Солкис знал, что с военными низкого и среднего рангов нужно разговаривать строго, короткими фразами и с безоговорочной уверенностью в своём праве повелевать. Дискутировать с подобным контингентом, что-то объяснять и доказывать означало проявлять слабость. И терять драгоценное время, которого до прихода глав Домов оставалось лишь самую малость.
— Капитан Фроди! Приступил к обороне туннеля сегодня утром! — он нахмурился. — С кем имею честь разговаривать? Прошу предъявить свидетельство королевской власти!
В первую секунду Солкис напрягся, но тут же расслабил лицо в широкой улыбке. Подозрительность солдафона действовала на нервы в текущий момент, но могла сослужить хорошую службу впоследствии. Если заручиться лояльностью такого дисциплинированного командира, можно быть уверенным, что несанкционированного общения между бедняками и жителям Пещеры ремёсел не будет.
Конечно, Импер обеспечил его формальной грамотой со всеми печатями, иначе главы Домов не ставили бы замаравшегося в интригах выходца из их тщеславного сословия ни во грош. Солкис молча протянул сотнику бумагу, которую тот внимательнейшим образом рассмотрел.
— Прошу прощения за причинённые неудобства! Безопасность будет обеспечена в полной мере!
Зыркнув исподлобья на изрубивших чьего-то слугу воинов, Фроди велел тем оставаться на месте, а сам пошёл орать на всё ещё беспорядочно копошащихся у входа в туннель воинов.
Хотя все трое бойцов на самом деле были подчинёнными Солкиса, единственным знаком внимания каким он удостоил убийц было медленное моргание глаз вкупе с почти незаметным кивком головы. Сейчас на них было нацелено множество глаз, поэтому следовало исключить даже малейшие подозрения в сговоре.
Подошли первые, самые молодые члены Домов. Осторожно, с заметной брезгливостью, осмотрели с некоторого расстояния труп бедолаги. Подойти ближе, чем на пару шагов, никто из них не решился.
— Не боитесь, он не кусается, — шутканул было один из убийц, но Солкис в довольно грубой форме приказал тому заткнуть пасть и впредь обращаться к влиятельным господам с уважением.
Горделивые законнорожденные оказанное с его стороны почтение оценили.
Лишь Адрид Краснокаменный подошёл к изрубленному покойнику почти что вплотную и долго пытался рассмотреть лицо несчастного гнома. Однако подручные Солкиса постарались на славу, голова жертвы представляла собой сплошное кровавое месиво, распознать в нём конкретного жителя Пещеры ремёсел возможности не было.
— Что здесь произошло? Почему…
— Потому что надо было не стоять как вкопанный, дрожа от страха, а бежать к месту происшествия, тогда не пришлось бы задавать вопросы столь презренному типу, как я! — огрызнулся на враждебно настроенного гнома Солкис. — На Верхние ворота напали, но напали не со стороны Квартала, а изнутри! Столь обожаемая тобою чернь, видимо, сумела наладить контакт со своими родственничками, что служат Домам. Неудивительно, учитывая, как долго мы занимаемся разглагольствованиями и спорим о правах гномах, абстрактной морали и прочей чепухе!
Он сплюнул в сторону трупа:
— Пятеро нищебродов подобрались с тыла к ничего не подозревавшим охранникам туннеля и успели укокошить троих, покуда остальные не сообразили с какой стороны нападение. Эти трое ребят оказались самыми шустрыми и сумели догнать одного из убийц. Спору нет, наши бравые парни слегка перестарались, устраняя угрозу, но их можно понять. Нападать исподтишка со спины могут лишь подлые трусы, наказывать подобное бесчинство следует самыми жёсткими методами! Только так можно хотя бы на время внушить страх негодяям, показать им грядущую кару за злодеяния!
Сгрудившиеся вокруг Солкиса законнорожденные теперь не на шутку разволновались. Одно дело, когда угроза где-то за надёжно охраняемыми баррикадами, и совсем другое, когда твой слуга может в любой момент воткнуть тебе в спину нож.
— Нельзя допустить, чтобы бедняки в Квартале и в Пещере общались между собой!
— Чернь может спровоцировать слуг напасть на хозяев!
— Полная блокада Квартала, с этой секунды нужна полная блокировка!
— Мы не можем допустить нарушение порядка внутри Пещеры ремёсел!
— Надо изолировать чернь!
Вновь имитация бурного общего негодования, впопыхах отрепетированная на случай крайних мер, сделала своё дело. И без того напуганные члены Домов забеспокоились пуще прежнего. Примолк даже Адрид, больше всех настаивавший на переговорах с жителями трущоб.
Оставалось усилить эффект, создав иллюзию срочности принятия ключевого решения:
— Друзья мои, в связи с возникшими обстоятельствами я предлагаю внести корректировки в наш план! Переговоров с подстрекающими наших слуг к мятежу подлецами не будет! Это убийцы, это религиозные фанатики, с которыми можно говорить только с позиции силы!
И предложить толпе готовое решение:
— Я немедленно отправлюсь во дворец, чтобы доложить о происшествии лично Велеру! Постараюсь сделать всё, чтобы убедить его в тяжести ситуации, уговорю выделить на охрану туннелей наймитов. Вы выдели, как ваши воины медленно реагируют на угрозу, они не сумели организовать даже подобие строя! Чернь прощупала оборону и попробует нанести серьёзный удар в самое ближайшее время!
Выдержав драматическую паузу, Солкис завершил свою речь:
— Вы должны усилить защиту туннелей немедленно! Немедленно, слышите? Продержаться до прихода наймитов сейчас ваша главная цель! Больше никаких разговоров! Ни со мной, ни друг с другом, ни тем более с чернью! Все на защиту Пещеры ремёсел! Все, кто может сражаться, должны быть готовы вступить в бой с врагом! Я приведу подмогу, слышите, приведу! Держитесь, братцы, вместе мы дадим отпор черни.
Сегодняшний ужин показался Солкису пиром. Четыре грибокартошины каждому, целых четыре здоровенных грибокартошки! Ульрика едва осилила свою порцию, так что Солкис впервые за долгое время мог не делиться с беременной супругой, а наесться от пуза.
Насыщение подействовало на него опьяняюще, он расслабленно откинулся на спинку стула и вёл монолог, обращаясь к внимавшей каждое его слово жене:
— Ох, моя милая Ульрика, ты даже не представляешь, какие чудеса красноречия мне пришлось проявлять, чтобы выполнить поручение короля! Раз за разом нагонять на этих чванливых, самодовольных выродков страх, возбуждать ярость, подталкивать словно стадо кротосвинок к правильному решению.
Солкис не без удивления обнаружил, что если отзываться об обманутых им законнорожденных плохо, то голос совести быстро слабеет, а разум услужливо начинает находить его аморальным поступкам всё новые и новые оправдания.
— О, как они противились, как медлили, как боялись запятнать свою хвалёную репутацию грязным делом. А ведь сами презирают бедняков, каждый из них спит и видит, как облапошить слугу, недоплатить тому хоть один малый грош! Но им очень важно переложить ответственность за безнравственное решение на кого-то другого. Пусть остальные марают руки, мы-то сами просто за большинство!
От презрения к своему прежнему сословию Солкиса передёрнуло. Нет, эти притворщики заслуживают того, чтобы их использовали в своих целях решительные, дальновидные лидеры.
— Отлично, раз вам так важно быть с большинством, я вам это самое большинство покажу. Десяток ушлых ребят, действующих по команде, а впечатление такое, будто все единогласно поддерживают решение, о котором два дня назад никто и помыслить не мог! Вот она сила хорошо организованной группы. Вот так умелое меньшинство руководит остальными!
Ульрика одобрительно кивала, а потому Солкис горячился всё больше, чувствуя свою правоту:
— Нашлись, конечно же, и упёртые. Адрид, отец твоей бывшей подруги, Бригитты, помнишь её? Как он визжал… Жители Квартала хорошие, Скалозуб не фанатик! — передразнил старика Солкис тоненьким голосом. — Не нужно было отбирать у них урожай, надо попросить прощения, происшедшее недоразумение с лидерами трущоб как можно скорей обсудить! И кричит, и кричит, красный весь уже от натуги, а всё надрывается. Я с ним и так, и этак, пожилой гном всё-таки, пытался вежливо аргументы свои до него донести. Куда там… У самого дочь убила легендарного Короля и живёт в трущобах с безумным пророком, но считает, что он лучше всех знает, как и что надо делать. Детей своих нужно было нормально воспитывать, а не указания умным мужам раздавать!
Солкис хотел было добавить ещё пару ласковых слов о нынешнем положении дочери Адрида, но вспомнил, что рассказывал Ульрике про позавчерашний поход в Квартал, и особой жести в той истории не было.
— Нет, при других обстоятельствах я бы с доводами Адрида согласился. Чернь здорово самоорганизовалась во время подготовки к восстанию, да и Скалозуб, несмотря на все его недостатки, руководитель каких ещё поискать. Ни у кого не вызывает сомнений, что бедняки стали силой, с которой нужно считаться. Но эта грозная сила, во главе с мстительным гномом, может натворить таких бед, что наши превентивные меры — это просто безобидные шалости! Посуди сама, сколько судеб поломал Скалозуб, едва лишь сменил прежнего вождя черни: Рыжеруб, Кременькан, Маронон! Вокруг этих гномов были завязаны тысячи жизней, а он так запросто крушил сильных мира сего, будто те лишь букашки! Порядок вещей, что складывался веками, нельзя ломать так бездумно, любые глобальные изменения должны претворять в жизнь дальновидные, мудрые и ответственные гномы, а не жаждущие отомстить за свой Дом безумцы!
Он сокрушённо покачал головой:
— Пусть никто пока это не понимает, но наши жестокие решения сегодня спасут тысячи жизней завтра! Мы предотвратим классовую резню до того, как прольётся невинная кровь!
Солкис невольно вспомнил изрубленного безымянного слугу, которого его подручные принесли в жертву благому делу во имя сохранения мира. Вспомнил корчащегося от невыносимой боли охранника с арбалетным болтом в животе. Два неподвижно лежащих трупа. Что-то в его рассуждениях было не так, картина мира, которую он уже почти выстроил в голове, снова рушилась.
— Мы взяли на себя тяжкий грех. Ульрика, мы взвалили себе на плечи ответственность, каковую не может выдержать простой смертный! Мы… Но что ещё могли мы поделать, если таков был приказ самого короля?