Если хотите нравиться другим, надо говорить о том, что они любят и что их трогает, избегать споров о вещах им безразличных, редко задавать вопросы и никогда не давать повода думать, что вы умнее.
Франсуа де Ларошфуко
Солкис сплюнул кровь, улыбнулся:
— И этот шлепок ты называешь ударом? Да годовалый ребёнок ударит сильнее! Бей, сука, я сказал бей, а не поглаживай мою бороду! Бей!!!
Но гномиха опустила уже поднятую руку, расплакалась, убежала. Солкис в сердцах чертыхнулся, затем невольно скосил взгляд на опрокинутую кружку с водой, под предлогом передачи которой женщина вошла в его камеру. Облизнул кровоточившие губы. Усилием воли пнул кружку, чтобы избежать соблазна глотнуть столь желанную жидкость на донышке. Когда же у него наконец получится умереть?!
Адрид оказался вовсе не таким тупым бараном, как всегда думал Солкис. Вместо того чтобы в сердцах поквитаться с обидчиком, тот устроил самые настоящие пытки, выпытывая у него по крупицам историю последнего месяца. Дознаваясь, кто принимает решения во дворце, и как подобраться к сильным мира сего. Решимость умереть с гордо поднятой головой быстро разбилась о невыносимую боль в конечностях — Солкис и не подозревал прежде, настолько уязвим может быть дух к страданиям плоти. Выносить наяву подобные муки — это вам не толкать пламенные речи стаду придурков, здесь требуется поистине громадная стойкость. Которой, у привыкшего к хорошей жизни Солкиса, конечно же, не было.
Его всё ещё передёргивало после пренеприятнейшей ночи, но план оставался в силе — как можно скорее подохнуть. Теперь уже не только для того, чтобы избавиться от боли душевной, но и от страданий вполне себе даже физических. Пытки не проходят бесследно…
Спровоцировать охранявших его гномов не получилось. Они просто не отвечали ни на какие его подначки, словно оглохли. Принёсшая воду гномиха, у которой во время публичной казни муж был заживо сварен в котле, показалась Солкису весьма многообещающей кандидатурой на роль палача. Но женщина переоценила свои способности к решительным действиям, и месть ограничилась всего лишь пощёчиной. А от такого не умирают, увы.
— Похоже, что я действительно проклят, — вымолвил Солкис, обращаясь к своду своей скромной камеры.
Сидевший на стуле Адрид неотрывно смотрел на Солкиса. Тот, в свою очередь, старался изобразить полное равнодушие к присутствию своего оппонента.
— Кончай корчить из себя героя, пей и жри, иначе я прикажу ребятам вливать суп тебе в глотку! — сурово приказал Адрид. — Ты мне нужен живым, от мёртвого заложника мало толку. Жри!!!
Изменившийся до неузнаваемости гном демонстративно переложил на столике перед собой несколько пыточных инструментов. Повернулся к двери, собираясь позвать помощников. Солкис нехотя придвинул к себе миску с жиденьким супом. Кривясь от боли в переломанных пальцах, поднёс к губам, отхлебнул.
— Так-то лучше. И чтобы впредь без показушных скандалов! Герой хренов…
Адрид презрительно сплюнул в сторону Солкиса, затем усмехнулся:
— Забавно наблюдать за реакцией глав Домов. Когда грабят соседей, они даже не пытаются скрыть своё злорадство, мол, поделом вам! Жировали, наживаясь на чужом горе, теперь получите! Слишком жестоко обращались со слугами, слишком хорошо жили, слишком упорно не хотели делиться с такими замечательными соседями и так далее. Всё справедливо. Но как только беда постучится в их собственный дом… вопят словно резанные, как же, последний кусок у святош отобрали! Несправедливо, ха-ха! Жизнь — дерьмо, все слуги — суки. Ох, цирк, да и только!
Адрид вытер слёзы от смеха, ему и правда казались забавными такие двойные стандарты. Но Солкис с этой стороной гномьей натуры прежде сталкивался по семь раз на дню, а потому не открыл для себя ничего необычного.
— Вместо того чтобы сплотиться, начинается долгое выяснение отношений: кто кого когда обидел, вплоть до нескольких поколений назад! И ни одна душа не понимает, что время работает против всех! Ох, правильно писал Мерхилек: конец света — это не одномоментный крах всего сущего, а весьма долгий процесс низложения гномских душ...
Солкис старался пропускать философский бред старого пердуна мимо ушей, жадно глотая суп, от которого ещё совсем недавно так самонадеянно отворачивался. За последние пару дней он оголодал действительно зверски.
— Большинство Домов остались без продовольствия и без слуг, мы не трогали только самые богатые и хорошо охраняемые имения. Однако, учитывая, насколько значительно увеличились наши ряды, не устоять даже им. Законнорожденным осталось править недолго! Уже послезавтра они останутся со всей своей спесью один на один с такими же зажравшимися клоунами. Держу пари, даже тогда они станут выяснять кто главнее кого, и кто кому чего должен, покуда не ослабнут от голода. И пока не поймут, что столь тщательно оберегаемое золото отныне не стоит одной грибокартошки на ужин! Какие глупцы, как быстро деградировала за несколько поколений элита нашего общества...
Адрид поднялся со стула:
— Что становится действительно трудно, так это заговаривать зубы Имперу. Тот очень беспокоится о пропавших без вести соглядатаях. Боюсь, что в самое ближайшее время меня всё же раскусят.
Другая проблема — заложники на площади у Верхних ворот. Мне удалось убедить глав Домов приостановить публичные казни, как ещё более провоцирующие слуг на бесчинства, но сам понимаешь, ситуация крайне щекотливая. Когда налёты коснутся самых богатых Домов, кто-нибудь точно попытается отыграться на пленниках. Нужно обязательно освободить тех до последнего рейда. И вот тут в ход пойдёт козырь в твоём, хм, заляпанном супом лице.
* * *
— Похоже, что ты был прав, Импер, с твоими ребятами случилась беда. Дом, в котором они собирались, подвергся нападению бедняков. Соглядатаев схватили и спрятали. И у меня есть все основания полагать, что их держат в бывшем имении Среброделов.
Адрид неспроста указывал на разорённый Дом Скалозуба, как находившийся на противоположной стороне Пещеры от истинного логова бедняков.
— Мне удалось вступить в переговоры с лидерами взбунтовавшихся слуг, они уверили меня, что все живы, хотя и не сказать, что здоровы… Но тут уж не стоило ждать чудес. Причинять им вреда специально никто не планирует, слуги всего лишь хотят выменять их на заложников у Верхних ворот. В принципе, вполне равнозначный обмен, думаю, мы с Солкисом могли бы этому поспособствовать. Надо сказать, наш общий друг весьма оживился, когда его подопечные попали в опасную передрягу. Хандру как рукой сняло! Воистину, забота о ближних — лучшее лекарство от беспокойства.
По хмурому выражению лица Импера Адрид быстро смекнул, что заниматься абстрактными рассуждениями в присутствии важного и всегда занятого чем-то гнома не следует. Похоже, что частые философствования вышестоящего начальства отбили у того всякое желание просвещаться житейской мудростью. Ну и ладно.
— Думаю, что в следующий раз мы явимся уже вместе. Ситуация накаляется, а я всё-таки не такой умелый кукловод, как привыкший дёргать за ниточки Солкис. Но я очень стараюсь, господин Импер, я правда…
Импер бесцеремонно прервал заискивающее раболепие Адрида:
— Не беспокойся, если волнение слуг не выйдет из-под контроля, ты получишь награду, о которой не смел и мечтать. Ничто так не способствует карьерному росту, как подавленный контролируемый бунт, можешь уж мне поверить. Организуйте обмен заложниками и начинайте постепенно снижать градус общественного напряжения. Пообещайте вернувшимся с повинной слугам прощение, а упорствующим в нежелании подчиниться жестокое наказание. Заставьте глав Домов на самом деле проявить снисхождение к переметнувшимся обратно, и только когда большинство нищебродов вернётся — решительно давите сопротивление. Скоро нам потребуется начать вести диалог с Кварталом, и к этому времени обстановка в Пещере должна быть нормализована.
Адрид стоял, вытянувшись по струнке, подобострастно внимая каждому слову. Импер снисходительно кивнул, отпуская проявлявшего рвение гнома:
— Пожалуй, Солкис излишне переусердствовал, сея вражду. Настоящего бунта слуг в Пещере ремёсел следовало всячески избегать, самый лучший враг — это враг всегда мнимый. Но коли уж пошла такая пьянка, подчистим ряды. Оставшиеся станут гораздо послушнее, — впервые за время их общения с Адридом, Импер позволил себе улыбнуться. — Ступай, мой верный Адрид. Выполняй данные тебе поручения. Возвышайся.
— Нас постигла поистине большая беда! Слуги, эти неблагодарные враждебные твари, они захватили в плен Солкиса! Грозятся разорвать его на куски и сварить в котле в отместку за своих казнённых товарищей. Это ужасно…
Как и следовало ожидать, на эгоистичных глав Домов новость не произвела ни малейшего впечатления. Они были слишком озабочены своими проблемами, судьба какого-то, пусть и весьма важного гнома, не волновала их от слова совсем.
— Это ужасно, потому что король считает, что пленение Солкиса наша вина! Что законнорожденные настолько неорганизованны, тупы и беспомощны, что не смогли обеспечить безопасность посланника, спасшего Пещеру ремёсел от вторжения религиозных фанатиков! Считает, что главы Домов предали доверие власти… А значит, на помощь короны могут в дальнейшем не рассчитывать!
Вот теперь граждане Пещеры взволновались действительно не на шутку. На новый урожай в Королевском саду буквально молились, все понимали, что потеря благосклонности власти сейчас чревата физической гибелью.
— Но не волнуйтесь, моё долгое покровительство нищебродам всё же не прошло даром. Я нашёл способ войти в контакт с гномами низшего слоя — вам не придётся мараться, чтобы разговаривать с этой мерзостью. После недолгого торга мне удалось уговорить их произвести, как им кажется, равноценный обмен — разменять Солкиса на томящихся на площади у Верхних ворот бедняков. Ну не идиоты ли, правда? Через пару дней мы просто возьмём новых заложников, а нищеброды останутся с носом! Если бы так торговались главы Домов, я был бы самым богатым гномом в Оплоте! Всё-таки нет у слуг стратегического мышления ни на грамм, думают только о сиюминутных потребностях, — Адрид наставительно поднял палец вверх. — Бедные — значит глупые, вот что я вам скажу.