Жизнь легче, чем вы думаете: нужно всего лишь принять невозможное,
Кэтлин Норрис
обходиться без необходимого и выносить невыносимое.
— Он ушёл. Ушёл со стражами! — закончил Торк свой эмоциональный, но крайне бессвязный рассказ. — Сказал, что так нужно. Сказал, что спасёт нас! Возьмёт всю вину на себя! Дедушка, он… он ведь вернётся? Он… он…
Взрослый мужик разразился рыданиями, так и не сумев высказать надежды и ожидания, что, по умозаключениям Пастыря, имели весьма мизерный шанс воплотиться в реальность.
Старый пророк аккуратно обнял распереживавшегося не на шутку товарища по несчастью. Обвёл взглядом лица небольшой группы гномов, что стояли, понурив головы, рядом.
Первые и самые преданные сторонники Безбородого среди творящегося повсюду хаоса и безумия казались неподвижными статуями. Им не было дела до делёжки добычи, что приволокли из вылазки остальные. Не волновало их множество раненых, чьи стоны не умолкали ни на секунду. Им был безразличен гном, судя по всему, тот самый проворовавшийся Рыжесруб, коего пинками загнали на площадь и грубо запихали в колодки. «Безбородые колодки», как прозвала их толпа, ибо не прошло и полдня, как в них вновь оказался очередной бедолага, лишённый начисто бороды.
Мысли Пастыря с несвойственной старику прытью перескакивали с одной на другую. Лишь невероятным усилием воли ему удавалось хотя бы внешне сохранять спокойствие и безмятежность мудреца, какового продолжали видеть в нём окружающие.
«Праотец милостивый, на что вообще рассчитывал Безбородый, затевая эту отчаянную вылазку?
Грабануть напоследок богатую жертву? Ну, это ещё можно понять, хотя «возвращённые по праву запасы» кардинально ничего не меняют. Раньше ли, позже, стражи подавят бунт законнорожденных и вновь отрежут Квартал от остального Оплота. Пропитание кончится достаточно быстро, а ценные вещи менять на еду будет не у кого.
Но вот переть через охваченную боем Пещеру ремёсел к организатору мятежа… Во имя чего?! Задобрить таким образом Маронона? Принести тому на блюдечке голову главного инициатора братской резни — отвести гнев и возмездие от невольных пешек игры власть имущих? Смелый план. Вот только сумеет ли Безбородый добраться до Короля? Сможет побороть жажду мести за свой родной Дом и испросить у Предателя милости?
И что делать дальше всем остальным? Сидеть и ждать триумфального возвращения чудо-пророка? Готовиться к продолжению осады? Посыпать голову пеплом и каяться на площади у дворца?»
Стоявший рядышком Хог лишь пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд. «Ты пастырь, не я», как бы говорил простой жест. Бывший вояка и фермер, казалось, думал сейчас совсем о другом…
Что же, его переживания несложно было понять. Не каждый день приходится разделывать ещё живого гнома на части. Такие теперь времена — хорошим, добропорядочным гражданам приходится будить в себе Зверя, дабы не допустить безнаказанности гораздо более чудовищных преступлений.
Не можно, подобное нужно понять. И простить. О высокоморальных нормах и убеждениях легко рассуждать в спокойное время, но вряд ли возможно быть «правильным, чистым и богоугодным», когда родных и друзей убивают у тебя на глазах.
Пастырь тяжко вздохнул:
— Боюсь, что если мы не явимся и не сдадим оружия стражам сейчас, когда они давят бунт, шансов избежать возмездия у нас нет. Мы должны продемонстрировать смирение и покорность, дабы подвиг Безбородого не оказался напрасным.
* * *
Кирчим размял затёкшую шею. Потянул слегка икры. Как ни крути, сегодняшний день вымотал его подчистую. Выносливость выносливостью, тренированность тренированностью, однако предел бренного тела весьма ограничен. Стражи, что помоложе, держались лучше, но и на их осунувшихся лицах читались усталость и беспокойство. Сколь долго сумеют продержаться их соратники во дворце? Сможет ли тот странный гном договориться с мятежниками? Когда наконец всё закончится?
Время медленно шло своим чередом, секунды переходили в минуты, минуты в часы, но по ту сторону баррикад не наблюдалось никакого движения. Противоборствующие стороны мрачно и неотрывно буравили друг друга взглядами, не предпринимая каких-либо действий.
В животе у Кирчима предательски заурчало:
— Драная борода… Старшина!
Помятый гном, бесцеремонно растолкав застывших в оцепенении стражей, вышел вперёд.
— Снаряжай отряд к Нижним воротам. Надобно проведать там обстановку и приволочь остатки провизии. Мятеж, не мятеж, а жрать ребятам хочется всё равно. Ну, давай, шевелись!
Капитан раздосадовано сплюнул в сторону баррикад:
— Непохоже, чтобы они о чём-то договорились.
— Капитан! Капитан!!! — вывели Кирчима из задумчивости тревожные возгласы поспешно возвращавшихся подопечных. — Там! Бедняки! Целая туча! Идут прямо к нам!
— Твою ж… — командир стражей присвистнул. Похоже, все жители Квартала выползли, дабы в самый неподходящий момент ударить им в тыл. — Вот же ублюдки. Мало вы получили сегодня?! Ну ничего, ничего. Арбалетчики!
Толпа черни медленно, но верно двигалась в направлении стражей. Впереди шли одетые в снятые с трупов доспехи бойцы, за ними перебинтованные, но сохранившие боеспособность мужчины. За теми граждане самых разных мастей: от стариков до подростков. Позади шествия… Кирчиму почудилось, что он видит женщин.
— Капитан! — военачальник потряс головой, смахнув наваждение. — Законнорожденные!
Мятежники, блокировавшие проход в Королевскую пещеру, словно очнулись от спячки. Из-за баррикад выползал и споро выстраивался в боевом порядке отряд, явно превосходящий стражей по численности.
— Сукины дети. Только толпой и можете нападать. Построить баталию! Шевелись! Шевелись!
Стражи резво выстраивались квадратом без тыла и флангов, готовые встретить противника с любой стороны. К сожалению, Кирчим не мог не понять — их великолепно подготовленный, но слишком поредевший отряд обречён.
Конца огромного сборища бедняков не было видно за поворотами улицы. Передние ряды предусмотрительно начали останавливаться. Толпа по инерции сдвигала мужей в доспехах вперёд, но на расстояние прицельного арбалетного залпа пока никто не высовывался.
— Твари. Подлые, низкие твари! Но не надейтесь, мы так легко не сдадимся! — Кирчим поплевал на ладони, повёл плечами сбрасывая напряжение и приготовился подороже продать свою жизнь.
Они вышли друг другу навстречу одновременно. Седой, потрёпанного вида старик со стороны бедняков и та холёная мразь, что долгие годы заведовала всеми складами, со стороны законнорожденных-бунтарей. Голова Велера была перевязана, но рот расплывался в улыбке настолько широкой, что казалось самодовольная харя сейчас вот-вот треснет.
— Предатель… — прошипел себе в бороду Кирчим, без особой спешки направляясь к представителям двух совершенно разных сословий.
Вести переговоры с мерзавцами не хотелось. Капитан никогда не любил весь этот пафосный трёп. Чешут языками с минами как у святош, а по итогу, один хрен, решает всё сила. А сила была сегодня не на его стороне.
— «Капитан! Капитан, улыбнитесь!
От хмурой рожи не растопятся сердца!
Капитан! Капитан, подотритесь…» — пропел лучащийся от счастья мятежник.
Кулаки Кирчима сжались ещё крепче прежнего. Да, он вынужден был демонстративно оставить топор и щит, выходя на «переговоры» с изменниками, но эту самодовольную скотину он мог без труда прихлопнуть на месте и без оружия.
Старик, представляющий интересы наибеднейшего слоя общества, напротив, выглядел весьма озабоченным и притихшим. Его лицо показалось Кирчиму смутно знакомым, но ковыряться в воспоминаниях сейчас было некогда.
— Какого это, предать своего господина? — От резких слов улыбочка Велера чуть-чуть поубавилась. — Обречь на смерть коллег, приятелей и друзей? Признайся, ведь это ты открыл все ворота? Не думаю, что паршивым наёмникам удалось бы иначе проникнуть во дворец столь легко! — Кирчим плюнул под ноги отступнику. — И как себя чувствуешь, Велер? Совесть совсем-совсем, ни капли не мучает?
— Хватит, хватит. Хорош! Кончай нести всякий вздор, капитан! — поганая улыбка кладовщика переменилась на явное раздражение. Каких-либо признаков раскаяния и сожалений на морде, однако, не наблюдалось. — Предать Предателя не предательство, но благороднейший подвиг! — Велер поднял указательный палец вверх, будто наставлял несмышлёного малыша.
— Драная борода, дык ты у нас значит ещё и герой! Ударил в спину своим же и хвастаешься?!
Гордая осанка перебежчика выбешивала капитана всё больше. Кирчим совершенно не представлял, что могло сподвигнуть гнома, имевшего практически всё, пойти на столь чудовищное и подлое преступление. Он мог понять чувство несправедливости у бедняков, мог даже отчасти согласиться с недовольством законнорожденных. Но заведующий всей жизнедеятельностью дворца гном? Во имя чего?! Ради каких таких «благих целей»?!
Велер снова противно заулыбался.
— Ладно, мразь. Посмотрим, как ты запоёшь, когда я…
— Остановитесь глупцы!!! — неожиданно сильный глас старика заставил замереть капитана, уже готового с голыми руками броситься на изменника.
Предусмотрительно отступивший на пару шагов кладовщик вместе с Кирчимом наконец обратили внимание на седобородого представителя черни, мнение которого, по правде сказать, мало кого особенно волновало.
— Достаточно сегодня было пролито крови! Гномы мы или орки?! Пришла пора говорить, а не махать топором!
Кирчим горестно усмехнулся:
— Говорить? О чём говорить нам, старик?! Стражи не могут сложить оружие и сдаться на милость врагам! Каждый из нас присягал служить Королю до последнего, и никакими угрозами, никакими щедрыми предложениями и уговорами вы не заставите нас нарушить клятву, данную кровью! Да, мы устали. Да, вы многократно превосходите наше войско числом, но мы не сдадимся! Не бросим властителя и товарищей на милость толпы! Мы…
— Твою мать, да как ты уже задолбал! — прервал тираду бравого капитана главный мятежник. — Всегда ты бесил меня своей правильностью, Кирчим, всегда! Никаких схем, откатов и махинаций. Всё всегда по уставу, по чести, по совести и прочее высокоморальное бла-бла-бла! Ладно, теперь всё это не важно, — Велер повысил свой голос. — Кидайте сюда!
У оккупированного бунтовщиками прохода началась какая-то суета. Решив воспользоваться возможностью вставить слово, посол черни открыл было рот, но позиция бедняков, как обычно, услышана не была. Один из законнорожденных швырнул в направлении переговорщиков большой чёрный предмет, что, пролетев изрядное расстояние, совсем чуть-чуть не докатился к ногам троих гномов. Челюсть старикана так и осталась отвисшей.
Вальяжной походкой Велер подошёл к испачканной кровью и пылью отрубленной голове. Улыбнулся, глядя в остекленевшие глаза мертвеца. После чего грубо пнул голову в сторону капитана.
Кирчим наотрез отказывался верить глазам.
То был…
То был…
Капитан безвольно упал на колени. Глаза сурового мужа наполнялись слезами. Подняв дрожащими руками голову с грязной земли, Кирчим принялся баюкать её как младенца.
— Теперь ты свободен от клятвы, мой праведный друг! Великий Предатель получил, в конце концов, по заслугам! Король мёртв, да здравствует справедливость!!!
Капитан нечасто видел своего повелителя, но не узнать застывшее в гримасе недоумения и боли лицо он не мог. Ни спутанные волосы, ни засохшая кровь, ни прочее непотребство не оставляли шанса даже для тени сомнения.
То был бессменный владыка Оплота, что оказался, однако, отнюдь не бессмертным.
То был великий колдун и Спаситель.
То был Предатель.
То был Король.
Был.