— Мне вас искренне жаль, но нельзя же так, с первым встречным, только из-за служебного положения…
Михаил Булгаков, «Собачье сердце»
«Холодно. Как же холодно! Аж глазки слезятся!»
Потрёпанная жизнью кошка ловко запрыгнула на низкий забор, не желая ступать по промёрзшему асфальту на тротуаре. Лучше балансировать, медленно идя по узкой планке, чем окончательно гробить лапки.
«Проклятые упыри, опять решили сэкономить на мраморной крошке. Посыпали все дороги чёртовой солью, ходить невозможно! Подушечки на лапах трескаются, неделю зализывать раны надо после такой вот прогулочки! Оптимизаторы хреновы».
С уборкой снега в последние годы дела вообще обстояли неважно. Чистить улицы после снегопадов никто не спешил, а многие тропинки так и вовсе огораживали на всю зиму, чтобы не убирать. Вместо вывоза, снег часто сваливался на обочины, образуя со временем настоящие горы. Когда же снег начинал сам собой таять, появлялись огромные лужи — не перепрыгнуть, не обойти. Но хуже всего для обуви и животных, конечно же, была соль.
«Бедные мои лапки, разъедает кожу, аж жуть! Куда смотрят зоозащитники?! Ах, ну да, их же только вонючие собаки волнуют. Даже тот белобрысенький президент говорил: ″they' eating the dogs″. Не кошек, заметьте, мигранты едят, а якобы только собак. На кошек всем наплевать! Ими лишь умиляются, но их проблемы не обсуждают».
Бездомная кошка считала такое положение дел крайне несправедливым. Если кошки, в отличие от глупых собак, на людей не набрасываются, то сие вовсе не означает, что проблемы бродячих кошек не существует. Ещё как существует! Просто это проблема именно кошек, а не людей.
«Чёртовы лицемеры! Прикидываются совестью всего мира, а на деле лишь пытаются привлечь внимание к себе ненаглядным. Особенно дуры с розовыми волосами меня раздражают. ″Кис-кис-кис″, ″мяу-мяу″, ″мур-мур-мур″, сто пятьсот фоточек на свой телефон сделают, а пожрать хрен дадут! В лучшем случае кусок гадкой булочки кинут, от которой потом живот пучит. А всё туда же, активистки они, за всё хорошее против всего плохого, ё-моё».
Кошка презрительно фыркнула, как никто другой она знала: умилением сыт не будешь. Лучше поклянчить еды у какой-нибудь старушки, которая не качает права с утра до ночи, но зато отсыплет нормальной еды. А если повезёт, то даже пригладит. Эти-то розово-сине-зеленоволосые марать руки брезгуют.
«И помойки рядом с домами пожилых людей куда перспективнее. Там еда, остатки настоящей еды, а не одни упаковки! Что эти крашенные девчули вообще жрут? Там в лучшем случае коробки от пиццы и гамбургеров иногда попадаются. Готовить, походу, то ли не умеют, то ли категорически не хотят. Может, они взаправду считают, что готовка их достоинство умаляет?»
По мнению бездомной кошки, если что и могло в действительности умалить чьё-либо достоинство, так это невыносимое чувство голода. Побегай на морозе пару дней без еды, вот тогда ты действительно начнёшь унижаться, выпрашивая у таких же униженных людей их объедки.
«Люди вообще забыли, что значит настоящее унижение. Их послушать, так они самые угнетённые, а хуже, чем сейчас, никогда ещё не было. Каждый чих их права ущемляет, всё плохо, раньше было лучше и прочая ерунда. У самих уже жопа в штаны не влезает, ряха ломится от фастфуда, одежда теплее, чем моя шкурка, но они, конечно, самые несчастные в мире! Зажрались, двуногие кожаные мешки, зажрались».
Кошка спрыгнула с забора на неубранный тротуар, стремительно пробежалась по снегу, а затем грациозно сиганула на крышку мусорного контейнера. Хоть тот и был закрыт, она не могла пройти мимо. Мусор — это еда, а еда — это жизнь. Застыв в раскоряку над закрытой крышкой, кошка стала принюхиваться. Если она учует запах мяса, то будет ждать хоть до утра, пока кто-нибудь не откроет контейнер.
«Обмельчали людишки. Даже мусорные баки теперь закрывающиеся. Ни себе, ни кошкам называется. Не хотят, чтобы животные мусор разбрасывали, видите ли. Можно подумать, от закрытых контейнеров чище в городе стало. Бомжи-то их всё одно открывают. Убирать улицы надо чаще, а не баки хитроумными механизмами закрывать!»
Пожалуй, бомжи были главными конкурентами бродячих кошек за выживание. Бездомные люди захватили все лучшие помойки рядом с ресторанами, и если раньше, бывало, делились объедками с братьями меньшими, то в последние годы дрались за крохи даже между собой. Что ж, ничего удивительного, уж очень много стало обнищавших людишек — «спасибо» тому красавчику за его идиотскую миграционную политику. Такую страну испортил…
«Эх, Канада, Канада, не та ты уже. Правильно белые мужики говорят: премьер-министр метросексуал — горе стране. И пускай красавца на днях выперли прямо вместе со стулом, не скоро ещё страна оклемается от такого наплыва мигрантов, ох не скоро».
Бродячая кошка пережила уже пять зим, и с каждой годом жизнь становилась всё хуже и хуже. Объедков в помойках всё меньше, бомжей на улицах всё больше и больше. Виданное ли дело, те стали расставлять свои палатки прямо на оживлённых тротуарах, а то и просто спать в мешках, где им вздумается!
Что говорить, кошка не любила бомжей. Впрочем, кошка вообще мало кого любила. Не до любви к ближним и дальним, когда самой кушать хочется.
Из-под закрытой крышки мусорного контейнера пахло тестом, сыром и остренькой колбасой — остатки пеперони, не иначе. Не самая полезная пища для кошачьего желудка, но характерный запах вызывал столь обильное слюноотделение, что кошка решила больше сегодня вечером никуда не идти. Только бы кому-нибудь приспичило на ночь глядя выбросить мусор, чтобы она могла прошмыгнуть внутрь.
«Эх, что за жизнь, без людей теперь даже мусорный бак не открыть. Везде какие-то механизмы и технологии — чего в таком случае жаловаться, что всё у вас стало плохо? Проще надо быть, проще. Разделали мамонта, разожгли костёр, все наелись. А не вот эти все упаковочки, контейнеры и прочие прибамбасы. Ох, как же жрать хочется…»
— Мяу! — не выдержав, начала орать кошка. — Мяу! Мяу!!!
«Мать вашу! Да подойдите же кто-нибудь! Откройте мусорку-у-у-у-у!»
— Мяу! Мяу! Мя-а-а-у! Мя…
— Тихо, тихо, чего орёшь, Мурка?
Кошка вздрогнула, выгнула дугой спину. Видать, совсем увлеклась, раз не заметила, как, когда и откуда подошёл этот мужчина. Белый мужчина с аккуратно подстриженной бородой и усами. Одетый показательно просто, но очень практично.
— Мяу?
Длинный серый пуховик доходил человеку почти до колен. Из-под него виднелись плотные чёрные джинсы и зимние кроссовки. Фирмы «Рыбок», как называла про себя этот бренд кошка. На голове незнакомца виднелась толстая шапка с козырьком и лопастями, закрывавшими уши. Руки были в спортивных перчатках — определённо, мужчина не замёрз бы даже при очень низкой температуре. Молодец, не выпендривается.
«Правильно-правильно. Ни к чему выставлять на всеобщее обозрение безволосые части тела на холоде. Двуногие кожаные мешки должны тепло одеваться. Без шапки, перчаток и в тонкой курточке зимой ходят только дуры с розовыми…»
— Что, Мурка, кушать хочешь? Кричишь и кричишь.
«Мурка? Да какая я тебе, на фиг, Мурка? Дядя, ты откуда свалился такой? Мурка от глагола ″мурлыкать″, а я от голодухи ору».
Мужчина вытащил из большого кармана на пуховике бутылочку йогурта, аккуратно открутил крышку. Кошка обратила внимание, что внутренняя сторона перчаток имела рельефные кожаные вставки на пальцах, которые позволяли человеку совершать практически любые действия, не снимая этого элемента одежды. Да, мужчинка явно предпочитал комфорт любой показухе и стилю.
Положив крышку от бутылки на край мусорного контейнера, человек налил в неё йогурт. Видя недоверие кошки, на несколько шагов отошёл в сторону.
— На, попей, Мурка. Не боись, не отрава и никакой это вовсе не йогурт. Попробуй, кефир называется. Очень полезный продукт.
Кошка медленно подошла к оставленной крышке и осторожно принюхалась. Пахло действительно хорошо. Сразу чувствовалось, что перед ней не испорченный сахаром типа молочный продукт, а настоящее молоко с приятной кислинкой. Она в два счёта вылакала всё содержимое крышечки. Мужчина налил ей ещё.
— Пей-пей, Мурка. Здесь, в Канаде, это экзотика. Только в «Берёзке» такой кефир продаётся. На вот ещё.
«Ладно, Мурка так Мурка. Как хочешь, называй меня, дядя, только дай ещё полакать! Вкуснотища».
Мужчина терпеливо наполнял крышечку вновь и вновь, пока кошка не вылакала половину бутылки. После чего человек забрал крышку и закрыл свой чудесный напиток.
— Что, понравилось? Ещё хочешь? Я бы тебе дал, Мурка, но ты ведь потом прямо в машине описаешься. Давай, пошли за мной, в офисе остальное получишь. Пошли-пошли, кис-кис-кис.
Видя, что человек медленно пятится, дразня её вкусно пахнущей бутылочкой, кошка с неохотой, но всё-таки спрыгнула с мусорного контейнера и, держась на небольшом расстоянии, пошла за своим благодетелем. Случись что, убежит. А пока можно немного понаблюдать, что последует дальше.
«Странный какой-то мужик. Говорит вроде по-нашенски, значит, местный. Но всё равно какой-то другой. Уголки рта всё время опущены, даже когда улыбается… По сторонам постоянно оглядывается, словно всегда ожидает опасности. Голова слегка втянута в плечи… Как будто бы кругом одни враги, короче. Наверное, русский», — пришла к умозаключению кошка.
Да, в русских людях всегда было нечто неприметное, но сразу бросающееся в глаза. Суровый народец. Суровый, но не жестокий, как их пытались изображать всякие активисты. Русский человек лишний раз к себе никого не подпустит, но если уж решит кому-то открыться, то может быть весьма щедрым. Кошка продолжила следовать за мужчиной.
Подойдя к вместительному внедорожнику, человек вытащил из кармана джинсов ключи и открыл двери машины.
— Ну что, Мурка, прокатимся? — усевшись в машину, мужчина приглашающе похлопал по второму сидению. — Хочешь, садись сюда, или запрыгивай сзади.
Из автомобиля веяло теплом и приятными запахами. Машина была явно не из дешёвых. Забравшись передними лапами в салон внедорожника, кошка замерла в нерешительности.
«Розововолосые девки говорили, что белым мужчинам нельзя доверять. Впрочем, сами они в дорогие машины обычно лезли охотно… Проехаться, или ну его? Дядя, чего хочешь-то?»
— Мяу, мур-мя-мяу мур-мя? — спросила кошку мужчину.
— Угумс, — кивнул он. — Отвезу тебя в офис. Не боись, тебе там понравится.
«Офис. Ну что ж, наверно, жить в офисе лучше, чем копаться в помойках на улице. Мне март хотя бы перекантоваться, пока весь снег не растает, а там можно будет, если что, и свалить. Ладно, поехали, дядя. Посмотрим на твой офис. Если там будут кефиром хотя бы раз в неделю поить, то, так и быть, половлю у вас мышей. Или чего ещё вам от меня надо?»
Двери машины плавно закрылись за устроившейся на заднем сидении кошкой. Автомобиль тронулся в путь.
Было тепло и уютно. Кефирчик приятно булькал в желудке. Кошка в блаженстве прикрыла глаза. Всего лишь на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы впасть в дрёму.
Ну и ладно, чего, в конце-то концов, она в этой Оттаве не видела? Не такой уж большой город, найдёт дорогу назад, если понадобится.
Дорогу назад, а не дорогу домой. Дома у кошечки, к сожалению, никогда в жизни не было.