Люди убивают, люди оправдывают. Для большинства эта связь совершенно неразрывна: убитые просто обязаны быть виновными, иначе зачем бы их убивать?
Ричард Скотт Бэккер
Ксерсия, Город Золотых Врат
Как гласила народная мудрость: инквизиция всегда приходит к грешникам ночью. Так сложилось исторически отнюдь неспроста. Жреческая каста не хотела лишний раз привлекать к себе внимание простых граждан, а также не могла допустить, чтобы нечестивцы чувствовали себя во тьме в безопасности. Лишь в крайних случаях, когда было понятно, что им противостоит серьёзный противник, карающая служба действовала посреди бела дня.
Но сейчас проблем с задержанием провокатора не предвиделось. Те, кто хорошо умел чесать языком, редко оказывались способны на что-то большее. Полтора десятка профессиональных воинов во главе с боевым жрецом должно было с лихвой хватить, чтобы справиться не то что с одним или десятком, но даже с сотней-другой хорошо вооружённых противников.
Ведь у жреца-инквизитора на поясе висел раздвоенный меч, который, согласно молве, стоил тысячу бойцов без подобного чудо-оружия. Четверо помощников прикрывали боевого жреца со всех сторон ростовыми щитами. Начищенная до блеска кольчуга, толстая куртка и остроконечный шлем служили дополнительной защитой от случайно пропущенной стрелы. Нет, определённо, обычные люди не могли тягаться с карательным отрядом инквизиции, только колдуны или сильные демоны.
Однако на случай атаки подобных созданий у инквизитора также имелись свои контрдоводы. Приказав подчинённым окружить дом мерзкого провокатора, боевой жрец первым делом очертил вокруг себя и четверых щитоносцев защитный круг.
Это тоже была своего рода магия, но разрешённая в Ксерсии. Светотеизм часто критиковали за подобные двойные стандарты, однако выбора у жречества не было. Колдовство было слишком грозной и разрушительной силой, чтобы пытаться противопоставлять ей одну лишь чистую веру. Как и раздвоенные мечи, защитные круги и сдерживающие демонов сигилы являлись важным фактором для баланса сил на разорённом катаклизмами континенте. Без них Ксерсию непременно захватила бы расположенная на севере за Полями Костей Магократия или ещё кто похуже.
Хотя может ли что-то быть хуже злых колдунов? Взявшие всё самое отвратительное как от людей, так и от демонов, тамошние чернокнижники обладали воистину колоссальным могуществом. Без должной защиты боевых жрецов раздвоенные мечи могли просто не успеть долететь до волшебников, поэтому осуждение магии осуждением, а использование использованием. Злые языки поговаривали, что и раздвоенные мечи на самом деле управляются вовсе не молитвами праведных…
Лишь полностью подготовившись к возможным, хотя и не ожидаемым неприятностям инквизитор, он же боевой жрец, велел подчинённым взломать дверь. Находясь от домика жертвы на почтительном отдалении, владелец раздвоенного меча чувствовал себя в безопасности. Правая рука поглаживала рукоять чудо-оружия, а глаза внимательно наблюдали из-под шлема за обстановкой. Если что-то пойдёт не по плану, в ход пойдёт меч, которому в этом мире нет равных.
Дом нечестивца располагался на довольно бедной улочке рядом с трущобами, поэтому постройка не имела ни внешнего, ни внутреннего дворика. Зажатое между других скромных домиков жилище имело лишь два входа, один из которых располагался на плоской крыше. На оную, само собой, тоже забрались два воина, чтобы не дать светоненавистнику улизнуть. Крошечные оконца держали под прицелом несколько лучников, хотя через них едва ли мог протиснуться человек. Однако устав инквизиции предписывал быть готовым к любому развитию событий и пытаться предусмотреть всё. От перестраховки ещё никто не умирал, а вот от недостаточной осмотрительности погибли очень и очень многие слуги Света.
Наконец пара специально обученных человек принялась аккуратно выламывать ломиками деревянную дверь. Настолько тихо, насколько это вообще было возможно, чтобы не потревожить сон других граждан. Вполне возможно, соседи ещё не скоро поймут, что по душу одного из жильцов явились всемогущие инквизиторы. Такая неприметность казалась не слишком эффектной, но вселяла в сердца граждан куда больше благоговейного ужаса, нежели грубые задержания стражниками.
Неизвестность и неопределённость пугает. Воображение людей имеет склонность рисовать воистину жуткие вещи, с которыми не всегда может соперничать даже Ад. Никто не может напугать нас больше, чем мы сами.
Инквизиторы об этом эффекте, конечно же, знали. Жреческое сословие вообще осведомлено куда лучше всех остальных об особенностях человеческого восприятия, ведь от этой осведомлённости напрямую зависит их власть. Кто умеет повелевать сердцами и умами людей, тот в конечном счёте повелевает всем миром.
Ибо любая сила, даже волшебная, по своей сути груба и вторична. Сила служит не самому знатному, страшному или могущественному, а самому хитрому. Который умеет использовать силу посредством других. В этом и кроется настоящая магия. Магия жеста и слова в противоположность магии, напрямую воздействующей на реальность. Магия убеждения.
Но любая магия имеет пределы возможностей. И сейчас провокатор, который прекрасно владел риторикой и разжигал толпу своими речами, дрожащим голоском вопросил из-за готовой вот-вот поддаться напору двери:
— Кто там? Уходите, или я позову стражу!
— Зови-зови, — прошипел орудующий ломиком воин, но его напарник, согласно уставу, ответил: — Слуги Света пришли за тобой, нечестивец! Сопротивление бесполезно! Свет развеет тьму твоего богохульства!
— А, — понимающе вздохнул провокатор, — это вы. Тогда заходите.
В следующую секунду дверь распахнулась. Со стороны было не очень понятно, поддавшись ломику ли, либо её открыл хозяин дома изнутри. Два бойца сразу ворвались внутрь строения, третий, отбросив ломик и вытащив короткий меч, последовал следом.
Наступила полная тишина.
Ни воплей, ни лязга стали, вообще ничего. Трое бывалых бойцов просто сгинули в тёмном дверном проёме, словно провалившись под землю. Если бы раздались стоны и крики о помощи, окружившие дом воины встревожились бы и то меньше. Неопределённость пугала не только обывателей, но и тех, кто прекрасно знал об этой особенности восприятия.
Однако знание знанием, а непосредственные переживания часто перекрывают всё остальное. Правильно рассуждать и контролировать свои чувства — довольно разные вещи.
— Ерванд! Кардар! Самин! — окликнул подчинённых боевой жрец, но ответа, как и следовало ожидать, не последовало.
Несколько долгих минут прошли в томительном ожидании, затем инквизитор подал лучникам условный сигнал поджечь стрелы. Что-то случилось и что-то явно плохое, раз трое опытных бойцов без всякого шума сгинули в недрах совсем небольшого строения. Однако боевой жрец никогда не дослужился бы до привилегии носить раздвоенный меч, если бы терял голову в состоянии неопределённости. Такое не следовало спускать даже рядовым воинам, а людям его ранга терять голову было в принципе непростительно. Поэтому инквизитор сразу смирился с потерей нескольких подчинённых и принялся методично действовать согласно очередной инструкции.
Чего-чего, а инструкций у инквизиции было много. Дисциплина и жёсткий регламент всегда считались отличительной чертой этой службы.
Один из легковооружённых гонцов сразу помчался в дворец-храм за подкреплением, лучники же принялись издали обстреливать дом горящими стрелами, целясь в дверной проём и маленькие, узкие окна. Нужно было выманить засевшую в помещении тварь наружу, где та будет открыта для поражения раздвоенным мечом, который уже вылетел из ножен жреца.
Чудо-оружие зависло в воздухе, готовое кинуться по команде жреца на противника. Слова боевой молитвы плавно перетекали друг в друга, но пока лишь удерживали раздвоенный меч наготове. Отправлять его в тёмный проём проклятого строения жрецу не хотелось. Без визуального контроля владельца меч мог повести себя непредсказуемым образом.
Несколько горящих стрел воткнулись в стены постройки, но большинство попали-таки в небольшие оконца. Внутри дома показались первые красные сполохи, из проёмов начал медленно ползти дым. Два бойца на крыше обмотали лица смоченными в воде из фляг тряпками, наблюдая одновременно за люком и жрецом-инквизитором. Тот жестом велел им быть наготове, но оставаться на посту как можно дольше — сложенные из глиняных кирпичей городские дома были довольно пожароустойчивы. Все застыли в ожидании, когда едкий дым выкурит из здания коварного светоненавистника, сумевшего каким-то образом убить троих вооружённых мужчин. А в том, что все трое мертвы больше сомнений не…
На фоне дверного проёма возник тёмный силуэт. Красновато-оранжевые сполохи очерчивали фигуру, принадлежавшую облачённому в кольчугу и открытый шлем воину.
— Кардар? — с сомнением спросил жрец, готовый в любую секунду завершить боевую молитву заключительной командой «убий».
Дёргая конечностями, словно подвешенная на ниточках марионетка, из дома действительно вышел один из бывалых бойцов инквизитора. Вернее, вышла его телесная оболочка, потому что телом явно руководил чужой дух.
— Прости, Кардар, — с прискорбием проговорил жрец, отдав приказ лучникам пристрелить тварь. Использовать для убийства верного слуги раздвоенный меч инквизитору не хотелось.
Ночной воздух вспороли уже не горящие, но остроконечные стрелы, пробив с такого небольшого расстояния и кольчугу, и толстую куртку под ней.
Тварь даже не пошатнулась.
С торчащими из груди и даже из левого глаза стрелами Кардар двинулся на ближайших к нему бойцов. В уголках его рта пузырилась слюна.
— Одержимый! — крикнули недрогнувшие бойцы и, выставив перед собою щиты, вчетвером шагнули навстречу бывшему товарищу.
Ребята были хорошо подготовлены и не боялись подобных противников. Они знали, что хотя сила и скорость одержимых злым духом людей существенно возрастает, их тактические боевые навыки испаряются. Одержимые бросаются на своих врагов словно дикие звери, и словно диких зверей их обычно и забивают.
Издав приглушённое рычание, бывший некогда человеком Кардар бросился прямо на щиты воинов, лупя по ним кулаками, пытаясь разгрызть их зубами и делая другие страшные, но совершенно бессмысленные вещи. Топоры и мечи менее сильных, но зато куда лучше дисциплинированных бойцов в это время планомерно разрубали на части податливую плоть взбесившегося человекоподобного существа. Мышцы, кости, когти и зубы, сколь бы крепки они не были, всегда уступают в прочности стали.
Вышедшие из проклятого дома оболочки Ерванда и Самина постигла та же судьба. Без радости, но и без лишних сантиментов недавние соратники принялись ломать тела одержимых, разменивая свои щиты на мясо и кости безумцев. Деморализующая, но лёгкая победа над злом.
Боевой жрец больше даже не думал об использовании раздвоенного меча для помощи подчинённым. Чудо-оружие ждало настоящего противника, пока с жалкими марионетками расправлялись жалкие люди.
— …дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим… — монотонно бубнил жрец боевую молитву.
— Да покажись же ты, демон! — превратив тушу бывшего товарища в кучу переломанной плоти, крикнул в сердцах один из бойцов.
— Будь ты проклят, светоненавистник! — воззвал другой воин.
— Клянусь, мы раздерём тебя на мельчайшие кусочки, — пообещал засевшему в доме чудовищу третий.
— И отомстим за товарищей, — выразил общее мнение ещё один из бойцов, отбрасывая размочаленный когтями и зубами щит. Перехватив топор обеими руками, он добил последнего, уже лежащего, но по-прежнему дёргающегося одержимого, раскрошив тому позвоночник.
Из окон и двери проклятого дома валил густой дым, находиться внутри было невозможно ни для одного человека. Но никто уже и не верил, что им противостоит человек.
— Явись же, демо…
Внезапно двери всех ближайших домов одновременно открылись, и из каждой вышел один и тот же человек с козлиной бородкой и в ярких одеждах, портрет которого хорошо описала целая куча свидетелей. Шестеро похожих как близнецы богохульников нехорошо улыбались.
— Убий! — не выдержал боевой жрец, отправив раздвоенный меч в атаку на демона.
Или демонов? То было уже не столь важно, ибо спущенное с поводка чудо-оружие одинаково разило и людей, и магов, и владык преисподних. От него не существовало защиты.
Раздвоенный меч уверенно рубанул по шее первого…
Нет, не демона. На месте богохульника была пустота.
«Иллюзия!» — понял боевой жрец, но было уже слишком поздно.
От раздвоенного меча не существовало защиты, кроме такого же чудо-меча. И дождавшись, когда его оппонент отправит своё главное оружие в атаку, невидимый противник нанёс по инквизитору роковой удар именно таким чудо-мечом.
Который прилетел откуда-то сверху и вонзился обоими своими клинками точно в глаза боевого жреца. Уже никоим образом не успевавшего отозвать своё супероружие для отражения нападения… Все тщательные приготовления инквизитора пошли прахом.
Великолепные доспехи, щиты, защитный круг — всё оказалось напрасным, поскольку Ульфикар разил по приказу хозяина всех противников, а раздвоенный меч жреца со смертью последнего упал на землю и стал бесполезен. Ловушка захлопнулась, сражение превратилось в бойню. И уже ничто не могло спасти тех, кто ещё недавно мнил себя сильными мира сего.
Помощники инквизитора бросились наутёк во все стороны. Находившиеся с другой стороны дома бойцы даже сумели уйти восвояси.
Остальным повезло существенно меньше.
Впрочем, Ульфикар специально никого не преследовал. Целью его хозяина был боевой жрец, а не мелкие пешки. Захлопнув какую-то книгу и призвав обратно свой меч, неприметный человек спустился с крыши дома, стоявшего в отдалении от места побоища.
Он едва взглянул на поверженного инквизитора, сняв с его трупа лишь ножны и подобрав с земли чужое чудо-оружие.
— Можешь выходить, Вачаган, — тихо сказал человек, обращаясь к дверному проёму. Из которого теперь не валил дым и не было видно сполохов.
Конечно, их не было видно, да их и быть в принципе не могло, ведь засевший в доме Буер-Вачаган преспокойненько тушил все горящие стрелы. Дым и сполохи оказались всего лишь иллюзией, но иллюзией крайне правдоподобной.
Ярко-одетый мужчина с козлиной бородкой вальяжной походкой вышел наружу.
— Н-да, какой же ты устроил бардак, — неодобрительно покачал Буер-Вачаган головой. — Вон, видел, как я тех троих укокошил? Тихо и почти что бескровно, а здесь смотри кругом сколько крови! Тоньше надо действовать, тоньше, — нравоучительным, хотя и явно наигранным тоном сказал он Рифату.
Неприметный человек лишь отмахнулся и протянул напарнику второй чудо-меч:
— Едва ли у нас будет возможность потренироваться, так что просто храни его. Мы используем это оружие для отвода глаз весьма скоро.
Вылезшая из-за пазухи Рифата большая змея что-то прошипела на ухо хозяину.
— А сейчас нам действительно стоит убраться, но не в доме или снаружи, а подальше отсюда. Наш общий знакомый нашептал мне, что сюда идёт подкрепление с полудюжиной боевых жрецов, и, сдаётся мне, на ту же самую удочку они больше не клюнут.
Буер-Вачаган с умным видом кивнул:
— Это и без всяких нашёптываний было понятно. Я бы на месте светопоклонников тоже удесятерил силы и бдительность. Что ж, как я всегда говорю в таких случаях: убегать и скрываться — совершенно нормально. Ненормально — позволить себя убить во имя каких-то идиотских представлений о чести и доблести. Хороший воин — живой воин, а не…
Но Рифат уже развернулся и пошёл прочь.
Демон в человеческом обличье вздохнул и последовал за соратником:
— Как же я не люблю, когда мне не дают закончить мудрую мысль. Такой кладезь знаний в моём лице пропадает, кошмар! До чего же неблагодарные люди, им бы только друг дружку убивать — грубияны! А ещё нас, демонов, жестокими считают. Мы, между прочим, создания очень практичные, лишь иногда мучаем других чисто забавы ради. Да подожди ты, куда побежал?!