Пусть говорят мне что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают меня, чтобы быть в курсе, что больше всего причиняет мне боль.
Фридрих Ницше
Ксерсия, сатрапия Зактрия
Весь обратный путь одержимые в буквальном смысле несли похищенных женщин на руках, вот только романтики в том было мало. Вернее, никакой романтики в принципе не было, просто скорость передвижения таким образом существенно возрастала.
План Рифата сработал, погони за ними не последовало. Массовой резни удалось избежать.
Не сказать, что кто-то был ему благодарен за столь милосердный поступок. Одержимые жаждали крови, а потому посматривали на лишившего их развлечения человека с явным неодобрением. Вдова ненавидела его за убийство супруга. Буеру, аватару Астарота и девушке — хотя уже не имело смысла называть её девушкой — казалось, вообще всё равно.
Ну хоть возвращение в деревню бесов произошло без особенных происшествий. Разве что повторный поход по пещерам оставил на телах женщин много ушибов. И это при том, что те следовали прямо за Буером по лунной дорожке, держась за руки одержимых. Рифату тоже досталось изрядное количество ссадин, поскольку на сей раз он замыкал шествие и практически не видел исходивший от дорожки Буера свет. Под ручку его, естественно, никто не держал.
Впрочем, решение проблемы нашлось. После очередного неприятного удара о стены туннеля Рифат достал нож и сделал на шароварах глубокий разрез — такой, чтобы лицо на его бедре ничто не скрывало. Приказав Ронове сотворить вокруг себя золотистую ауру, Рифат продолжил свой путь гораздо увереннее. Надо будет всегда носить с собой два комплекта штанин: без разреза, чтобы не смущать посторонних, и с разрезом, чтобы в любой момент использовать лицо на бедре. Как жаль, что умные мысли приходят всегда с опозданием…
Не сказать, что Рифата как-то сильно обрадовало возвращение в затерянную в горах деревушку. Да, здесь было относительно безопасно, но вот приятной компанию бесов назвать никак было нельзя. Буеру пришлось долго и настойчиво объяснять не совсем местным жителям, что женщин, как и Рифата, трогать нельзя. Женщины, мол, его новые жёны, отнеситесь с почтением. В итоге, чтобы избежать недопонимания, Рифату, Буеру и его «жёнам» на всякий случай пришлось всем вместе занять один дом. Покосившийся и убогий, однако лучший из того, что имелся в этой проклятой деревне. Потянулись серые дни.
Нет, дни были серыми вовсе не из-за погоды, небо почти всегда было ясным. Серыми они были исключительно из-за скуки и тягости от общества женщин. Те вечно смотрели на Рифата с такой укоризной, будто это он виноват во всех их несчастьях. Что за вздор, он даже ни разу ни к одной из них не притронулся!
Не притронулся в плане любовных утех, так-то, конечно, ему приходилось одёргивать дур, чтобы те не наложили на себя руки или удумали каких иных глупостей.
Нет, определённо, Рифат не заслуживал столь негативного к себе отношения. К тому же Рифат с аватаром Астарота постоянно ходили днём на охоту, чтобы на ужин у них всегда было мясо птиц и животных, а не жуткая человечина. Каков итог? Абсолютно ноль благодарности.
Иногда, глядя на несчастные и вечно недовольные лица двух женщин, особенно на вдову, Рифата так и подмывало оставить тех на пару дней без еды. Пусть отведают человеческой плоти — в очередной раз убедятся, что всегда может быть хуже.
И всё же изо дня в день он уходил на охоту. Наверное, даже не столько из-за своей большой доброты, сколько от желания хотя бы ненадолго отдохнуть от женского общества. А ведь когда-то, судя по его смутным воспоминаниям, Рифат женщин очень любил…
В отличие от него, Буер никаких проблем от «общения» с дамами не испытывал. Владыка демонов установил какой-то собственный график и через каждую ночь пытался оплодотворить ту или иную «жену». Только когда у тех появились характерные признаки недомогания, владыка демонов угомонился, разом потеряв к постельным игрищам интерес.
Демоны, как сказал когда-то сам Буер, практичные существа. Зачем просто так мучить людишек, когда тех можно использовать? Ему нужны были потомки, а не весьма сомнительное удовольствие обладания женщинами.
Настоящее удовольствие, как понял Рифат, создания Ада получали от упоения властью. В этом демоны были весьма схожи с людьми.
* * *
— Зачем ты делаешь это? — застав его однажды задумавшимся над дальнейшими планами, спросила вдова.
Под её грязными одеяниями уже отчётливо виднелся живот. В этой глуши, в которой было легко потерять всякий счёт времени, дни и ночи тянулись, с одной стороны, очень медленно, но с другой, при взгляде назад казалось, что прошло всего пару недель. Когда почти все дни одинаковые, то сравнивать их между собой весьма затруднительно. Памяти не за что зацепиться, а с памятью у Рифата и так были проблемы, теперь он ясно осознавал это.
Зато у него не было проблем по части эмоциональной связи с маркизом Форнеусом, и потому Рифат знал, время для возвращения в столицу ещё не пришло. Несмотря на свою колоссальную мощь и размеры, владыка демонов был ограничен глубоководной стихией, поэтому не мог быстро нанести светопоклонникам серьёзный ущерб.
Монстр планомерно уничтожал все крупные корабли, выходившие в море, а также судёнышки, посланные на «охоту» за чудищем. У Рифата не имелось ни малейших сомнений касательно судьбы подобных «охотников». Тем не менее Ксерсия пока успешно справлялась с кризисом, возникшим из-за морской блокады. Большие корабли сменились множеством маленьких, ходивших вдоль самого берега, речное судоходство тоже не особенно пострадало. Ахеменид явственно осторожничал, не рискуя отправлять в море на поиски чудища укомплектованную множеством боевых жрецов экспедицию, ограничиваясь небольшими группами неугодных светопоклонников. Вероятно, царь жрецов быстро понял, с кем имеет дело, а потому выжидал. Он знал, что сильные демоны редко надолго задерживаются на этом слое реальности. Глобальные планы Рифата находились таким образом под угрозой провала.
Что ж, планы на то и планы — они отражают всего лишь наши намерения, а вовсе не обязательный образ будущего. В любом случае про него и Буера наверняка за несколько месяцев если не позабудут, то хотя бы ослабят бдительность. Раньше или чуть позже у тех снова будет шанс нанести неожиданный и болезненный удар по «Империи Света». А с двумя раздвоенными мечами их возможности значительно увеличатся.
Надо только всё обдумать как следует, потому-то Рифат и отмахнулся от моральных упрёков глупой деревенской бабы, ничего не ответив. Вдова, однако, не отставала:
— Зачем ты пособничаешь демонам? Ведь ты, несмотря на ту морду у тебя на бедре, человек. Человек, а не злое чудовище!
Рифат усмехнулся:
— По-твоему, люди чем-то лучше адских созданий? — он покачал головой. — Зачастую люди ещё страшнее, чем демоны. Ведь, в отличии от последних, люди хорошо понимают, какую боль причиняют сородичам. И тем не менее из поколения в поколение творят зло…
Но вдова — из разговоров между двумя пленницами Рифат знал, что её зовут Нилуфар — была простой деревенской женщиной, а потому абстрактных философских измышлений не понимала:
— Демоны — это демоны. Люди есть люди. Ты человек, так ответь мне, ради чего ты помогаешь врагам человеков? — Рифат невольно усмехнулся, услышав подобное просторечие. — Демоны всё равно обманут тебя, ты попадёшь в Ад! Так из-за чего же, из-за чего ты творишь по их указаниям зло?
«Враги человеков». Да, для этой женщины всё было предельно ясно и просто. Есть добро и есть зло. Между ними есть чёткая разница. До чего же наивно…
Эх, если бы всё, и правда, было столь очевидно.
— Ты ошибаешься, — хмыкнул Рифат. — Это не я действую по указанию демонов. Это они исполняют мои указания. До определённой степени, конечно, и за определённую цену. Жуткую цену, но я готов её заплатить.
Руки вдовы сжались в кулаки, она стояла, напрягшись всем телом:
— Ради чего?
Обычно молчаливого Рифата вдруг прорвало:
— Ради мести! Ради восстановления справедливости! Ради, в конце концов, всего человечества, хотя тебе этого никогда не понять. Светопоклонники — зло, огромное зло! — он грустно вздохнул. — А я тоже зло, но зло меньшее. Мы не в сказке, где добро всегда побеждает, глупая женщина. Мы живём на Руинах Ада, и здесь зло может одолеть только другое зло — вот в чём правда.
Как и следовало ожидать, Нилуфар ни слова не поняла.
Напряжённая женщина буравила Рифата своими широко открытыми глазами. Её осунувшееся от пережитого горя лицо было одновременно и глупым, и жалким, и яростным. В её чёрно-белую картину мира его объяснения не укладывались, а значит, просто не существовали. Она слушала, но не слышала.
Потому-то Рифат и не любил ничего объяснять. У кого есть мозги, тот обычно раньше или позже понимает всё сам. У кого ума нет, тот ищет не объяснений, а исключительно подтверждения того, что, как ему кажется, знает. Для наивного человека есть добро и есть зло, и если человек держится добра, пусть наперекор всем доводам разума, то он не может оказаться неправ.
Не может, и всё.
— Какая такая справедливость в убийстве ни в чём не повинных людей? Наш домик в хуторе никому не мешал. И в чём заключаются злодеяния светопоклонников, если они несут людям свет? Свет, тогда как ты с демонами несёшь людям тьму!
Беседа всё больше раздражала Рифата. Не было никаких сомнений, что ему не удастся ничего объяснить.
Верней, оправдаться. Теперь он понимал, что вдова ждала от него именно оправданий.
— Я никому ничего не несу. Ни света, ни тьмы или каких иных красок. Я, — Рифат задумался, подыскивая нужное слово, — я возвращаю. Возвращаю обратно то зло, которое светопоклонники причинили мне и близким мне людям, вот и вся моя миссия, — он устало вздохнул. — Увы, из-за этого приходится попутно причинять зло невиновным, как в случае твоего семейства. Поверь, я ничего против тебя и твоих родичей не имел, вы просто стали первым попавшимся под руку инструментом. С тем же успехом мы с Буером могли выбрать любой другой дом или хутор, у нас не было намерения найти и наказать кого-то конкретного.
Вопреки его ожиданиям, лицо женщины даже не дрогнуло. Похоже, она, как и многие сельские жители, не питала иллюзий насчёт собственной значимости. Это лишь городские неженки уверены, что весь мир крутится вокруг них.
Так и не дождавшись никакой реакции, Рифат продолжил:
— Да, я понимаю, отсутствие злого умысла нисколько не умаляет тяжести моего проступка, но и не может являться помехой на пути к моей цели. Если я не стану абсолютно безжалостен, успеха мне не видать, а если я проиграю, то и невиновные люди скоро почувствуют на себе всю тяжесть «жизни при Свете». То, что произошло с твоей семьёй, весьма вероятно, случится со многими другими невинными. Зло восторжествует в куда большем масштабе. Ведь в распоряжении царя жрецов находится куда больше бесов, чем у меня. Это лишь вопрос места и времени, когда и куда Ахеменид спустит на мирных жителей своих одержимых. Если к тому моменту я с ним не расправлюсь…
Он уже как-то рассказывал Нилуфаре и её дочери Ноорулайне про переселение душ из стада свиней в сторонников Света, но, конечно же, женщины ему не поверили. Нет, они не были глубоко верующими в светотеизм — в сельской местности популярностью пользовались гораздо более древние и примитивные верования, — но даже до них добралась пропаганда светопоклонников.
Свет — это хорошо, демоны — это плохо. Интуитивно понятная мысль, не требующая каких-либо доказательств.
По-прежнему видя недоверие на лице вдовы, Рифат решил поставить точку в сегодняшней лекции:
— Я веду войну, а на войне, к сожалению, невозможно избежать жертв среди непричастных к сражениям. Даже если ты ничего про эту самую войну не знаешь, не понимаешь или вовсе не веришь в неё, это не значит, что война обойдёт тебя стороной. Незнание даёт ложное ощущение безопасности. Незнание никого не защищает и не оправдывает. Потому-то и не бывает по-настоящему невиновных, ибо ваша вина состоит хотя бы в вашем невежестве!
На Рифата нашло какое-то умопомрачение. Внезапно он понял, что едва сдерживается, чтобы не ударить женщину, пытавшуюся вызвать у него угрызения совести.
Да, он виновен, но и остальные все небезгрешны! Не надо перекладывать всю ответственность на него одного!
— Есть знание и есть невежество. Есть сила и есть слабость. И тот, кто слаб и невежественен, сам виноват в своих бедах! Сильные мира сего не могут всё время смотреть себе под ноги, пытаясь уберечь копошащихся на их пути идиотов! Заставь других считаться с собой или не ной, что тебя просто используют. Понимаешь? Теперь понимаешь?!
Он схватил женщину за плечи, чувствуя, что иначе непременно пустит в ход кулаки.
— Я уберёг от резни ваш хутор! Уберёг, спас! А мог бы пройтись огнём и мечом чисто ради потехи. Мог, дура, мог! Это бы ничего мне не стоило. И знаешь почему? — Рифат приблизил своё лицо к вдове. — Потому что я сильный. Потому что я знаю такое, о чём другие люди даже не догадываются. Потому что я прошёл через Ад!
Наконец-то увидев на лице женщины страх, Рифат слегка отстранился.
— Потому что я принёс частицу Ада с собой в этот мир. И если это потребуется для достижения моей цели, то я превращу Руины Ада в Ад полноценный.
Столь же внезапно, как возникла, вспышка ярости начала угасать. Рифат отпустил плечи женщины, прекрасно понимая, что оставил ей своей крепкой хваткой заметные синяки. Его голос стал тише:
— В конце концов, если Ад не восстановлю я, то это сделает Ахеменид. Так стоит ли тогда беспокоиться о жертвах или последствиях?
Нилуфар ничего ему не ответила.
И впредь лишний раз ни о чём больше не спрашивала.
Тем, кто ползает под ногами, сильных мира сего лучше не беспокоить.
Даже если сильные люди глубоко не правы.
Особенно если те не правы.
Ибо неправедность защищается всегда наиболее яростно.