Благословенны забывающие, ибо не помнят они собственных ошибок.
Фридрих Ницше
Ксерсия
Долину, в которой располагалась деревня одержимых, они покинули ни с кем не прощаясь. Просто приказали трём бесам провести их через туннели, после чего столь же категорично велели вернуться к сородичам. Оно и понятно, какие уж тут сердечные прощания, привязываться к кому-то из одержимых было столь же нелепо, как полюбить, скажем, шакала. То были мерзкие создания и не особенно умные. Бесов можно было только использовать, а когда те станут ненужными, позабыть.
Позабыть… Чем дальше, тем больше Рифат убеждался, что изъяны в его памяти — это не проблема, а благословение. Тому, кто творит зло, — неважно большее или меньшее — крайне желательно уметь быстро всё забывать. Иначе от травмирующих воспоминаний можно сойти с ума, и это не преувеличение.
Человек склонен искать любым своим действиям оправдание, зачастую искажая реальную картину мира самым причудливым образом. И главное — начиная со временем искренне верить в свои же фантазии. Так можно зайти далеко, очень далеко, потеряв всякую связь с реальностью.
Гораздо эффективнее забыть то, что доставляет тебе неудобства. Нет неприятных воспоминаний — нет проблем. Короткая память — вот путь к успеху на пути кровопролития и иного насилия.
Сделал зло и забыл. Всё так просто…
Дальнейшее путешествие через Зактрию прошло без особенных происшествий. На сей раз Рифат с Буером даже не думали скрывать раздвоенные клинки, выдавая себя за боевых жрецов, выполняющих какое-то важное задание. Обычно их жестокие лица не вызывали у встречных желания продолжить расспросы. Все знали, что в Ксерсии сейчас неспокойно, поэтому не слишком удивлялись нетипичному поведению главных представителей власти. Раз двое боевых жрецов куда-то едут без эскорта, что ж, значит, у них действительно имеются весьма деликатные поручения. О которых простым смертным лучше не знать.
Рифат с Буером не спешили, останавливаясь на ночлег почти в каждом трактире, что встречался им по пути. Расспрашивая других путников или же просто слушая слухи местных. Важно было иметь хорошее представление о том, что ждёт их в столице. Очертя голову лезть в логово светопоклонников, было самоубийством.
Не сказать, что полученная информация внушала им оптимизм. Зато прояснились многие вещи. В том числе судьба «армии одержимых». Да, именно в кавычках, поскольку это оказалась никакая не армия.
Это оказалась великая жертва. Жертва для явно идеологических целей, хотя собеседники Рифата таких нюансов не понимали. Простой народ вообще редко понимает суть тех или иных действий власть имущих, но понимание от него и не требуется. От простолюдинов требуется лишь вера, и многие действительно свято поверили в безальтернативность светотеизма ради спасения собственных жизней и душ.
Ахеменид не стал повелевать одержимыми, как предполагал Рифат с Буером. Царь жрецов приказал своим подчинённым тихо отловить всех, присутствовавших при приснопамятном Искуплении Светом, клеймя их предателями, светоненавистниками и прочими воплощениями зла. После чего сковал цепями телесные оболочки, до поры до времени скрывавшие свою новую сущность, и демонстративно выставил пленников на всех значимых местах в городе.
Не понимающие происходящего горожане сперва зароптали, но когда бесы окончательно овладели телами обманутых людей, то недоверие жителей Ксерсии сменилось благоговением перед прозорливостью Ахеменида. Не схвати и не закуй он одержимых в цепи, жуткой резни в столице якобы было не избежать.
Почти никто из закованных в цепи людей, выглядевших поначалу совершенно нормальными, не оказался ошибочно обвинённым. Карающий жест правосудия выглядел суровым, но справедливым. Если светопоклонники объявляют кого-нибудь злом, значит, такой человек действительно внутри злой. Какие теперь возможны сомнения?
Важна бескорыстная вера в Свет, безоговорочное доверие членам жреческой касты, и никакая внешняя имитация принятия светотеизма неспособна обмануть Небеса. Тех, кто пытался причаститься к Свету исходя из эгоистических побуждений, отныне каждый день видели на улицах все. Закованных в цепи одержимых даже поили и подкармливали отбросами, дабы максимально продлить наглядное представление.
И не дать злым духам вновь уйти в землю, чтобы те через некоторое время могли творить зло опять. Да, для простых горожан объяснения Ахеменида не могли не выглядеть убедительно. Вместо утраты паствы, тот приобрёл куда больше новых и куда более верных сторонников.
Хорошо хоть, что про другую, всё-таки случившуюся резню в Городе Золотых Врат, все, судя по всему, подзабыли. Никто больше не искал двух людей, один из которых лицом очень походил на козла…
Концентрация боевых жрецов в столице вновь сменилась их плавным распределением по сатрапиям. Тем более что, судя по совсем уж туманным слухам, на далёком севере в стране проклятых магов шла какая-то непонятная война, и трудно было предугадать, во что она выльется. Границе Ксерсии следовало быть наготове.
Кое-что Рифат знал и сам: по связывавшей их ментально-эмоциональной связи маркиз Форнеус предупредил его, что покидает сей слой бытия. Долгое раздвоение сознания подтачивало силы демона в Нижнем Аду. Да и всё одно, такими темпами обескровливание светопоклонников могло занять десятки, если не сотню лет.
Казалось, владыка демонов и сам был разочарован, что нанёс столь скромный ущерб: большая часть флота Ксерсии уцелела. Сошлись на том, что за такой неудовлетворительный результат маркиз Форнеус прощает Рифату должок по душам, так и не принесённых в жертву морскому чудовищу. Весьма слабое утешение, но лучше, чем ничего.
Напоследок Рифат попросил Форнеуса отплыть подальше в глубь океана, чтобы светопоклонники не сразу догадались, что угроза исчезла. Иначе огромный труп чудища сразу бы дал понять, что морская блокада закончена. Как и в случае со «списанием душ», это тоже не слишком улучшало исход, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
В том была какая-то злая ирония: те владыки демонов, которых Рифат принудил к сделке посредством сражения, покинули его, а те, что сами предложили помощь, остались. А ведь общим мнением касательно владык Ада было то, что демоны понимают лишь язык силы. Однако реальность, как это часто бывает, оказалась гораздо сложней.
У владык Ада, так же как и у великих людей, имелись собственные мотивы, часто на первый взгляд непонятные.
Ведь тот же Буер, овладев раздвоенным мечом, запросто мог бы найти предлог, чтобы покинуть Рифата. Чего хотели Астарот и Ронове было ещё менее очевидно. С Данталионом Рифат вообще ни разу не разговаривал, хотя вовсю пользовался его чудо-книгой.
Демоны. Воплощение зла, которое по идее должно быть совершенно однозначным, но по факту таковым не являлось. Теперь Рифату даже казалось, что у зла куда больше ликов, чем у добра.
И вполне вероятно, что так оно и было. Ведь зло возникло куда раньше пресловутого Света. Зло создало этот Ад, а добро лишь впоследствии превратило эту реальность в Руины.
А значит, у зла было куда больше времени на развитие.
Но если мотивы зла были неочевидны, то однозначно можно было сказать, что триумфально возвращения мстителя в Город Золотых Врат не предвидится. Ахеменид не просто всё ещё был силён, но возможно, он даже усилился.
Во всяком случае, блеска в глазах встреченных Рифатом путников заметно прибавилось. Светотеизм всё больше становился религией массовой. Похоже, что времена, когда вера в Свет Небес была уделом верхнего слоя общества, навсегда канули в прошлое.
Теперь Свет действительно для всех стал спасением.
Что явно не сулило Рифату с владыками демонов ничего хорошего.
Создания Ада предпочитают действовать в темноте. В том числе во мраке невежества и неверия.
Ведь вера, даже в заведомую чушь, означала объединение людей. А Рифату и компании нужно было их разобщение.
* * *
С первой по-настоящему серьёзной проблемой Рифат и Буер столкнулись лишь в предместьях столицы. И как ни странно, проблема была в одержимых. В десятках одержимых, распятых на столбах вдоль дороги, ведущей в Город Золотых Врат.
Несмотря на изменённую внешность, бесы сразу узнали в Буере своего. Едва живые телесные оболочки задёргались и начали дико вопить, взывая о помощи. Окажись в этот момент на дороге боевые жрецы, дело легко могло закончиться разоблачением двух подозрительных путников. Которые к тому же были вынуждены снова прятать чудо-мечи. В столице их блеф о деликатном поручении раскрылся бы слишком быстро.
К счастью, единственными свидетелями странного поведения одержимых оказались обычные крестьяне, везущие в город свой урожай. Бедолаги так испугались, что сочли за лучшее ускориться и не вникать в ситуацию. На сей раз у Буера была возможность утихомирить напрасно возбудившихся бесов.
Дальнейшее путешествие, однако, оказалось под большим вопросом. Если бесы продолжат столь бурно реагировать на двух путников, то избежать беды не удастся. А прекрасно помня о слухах, можно было не сомневаться, что одержимые ещё встретятся. Рифат даже задумался, рассчитывал ли царь жрецов на подобный эффект либо тот стал побочным? Использовать изголодавшихся бесов в качестве средства оповещения о демонах было слишком неочевидным решением. С другой стороны, Искупление Светом сперва тоже казалось Рифату каким-то безумием…
Ахеменид был жесток и хитёр, он смотрел в будущее куда дальше обычного смертного. Если такого не остановить, миру точно хана. Нет никого опаснее злого гения.
По крайней мере, так Рифат пытался оправдывать свою месть, чтобы та не казалась слишком эгоистичной. Он не просто восстанавливает справедливость, он спасает весь мир!
Да, так намного легче оправдывать реки крови. Таким образом можно облагородить любое насилие. Цель оправдывает средство, ведь так?
В отличие от бесов Зактрии, злые духи, переселившиеся в светопоклонников из стада свиней, изначально явились в сей мир из каких-то отдалённых уголков Ада, поэтому ментально воздействовать них Буер не мог. К счастью, на помощь застрявшим на половине пути в город путникам пришёл Астарот. Удав незаметно пополз вперёд по обочине, вполне физически, но тем не менее заранее предупреждая бесов и приказывая тем замолчать. Только после этого Рифат с Буером медленно двигались следом.
Да, на лёгкую победу по возвращении рассчитывать точно не приходилось.
Благодаря злу Свет усилился.
Весьма поучительно…