Величайшие преступления совершаются скорее от избытка, чем от недостатка; никто не становится тираном, чтобы не мёрзнуть.
Бертран Рассел
— Сидим тут как крысы! Сколько уже, день? Два? Бездействие притупляет ощущение времени. А безнадёга тем более…
Солкис поднялся с холодного пола, принялся расхаживать по комнате, которой некогда отводилась роль учебного класса. На неодобрительные взгляды и бормотание глав Домов ему было глубоко наплевать.
— И сколько вы планируете отсиживаться в этой норе? Воды хватит всего на несколько дней, еды нет и в помине. До Второго пришествия Мерхилека спокойно ждать не получится, придётся что-нибудь предпринять.
— Например что? Снять штаны, намазать жопу маслом и пойти просить прощения у бедняков? Или прорываться с боем в Королевскую пещеру, имея в своём распоряжении едва ли десяток здоровых мужчин, это ты предлагаешь? Сядь уже и заткнись.
Даже те законнорожденные, что громче всех поддерживали риторику Солкиса до побега, теперь смотрели на него с нескрываемой ненавистью.
— Между прочим, именно ты довёл ситуацию до точки кипения. Убеждал нас с пеной у рта сделать то, сделать это. Король, мол, поддержит. Поможет, коли дело дойдёт до беды. И что? Где твой драный король, где?! Пространство для манёвра ему нужно. Ага, как же! Замуровался в Королевской пещере — вот и все манёвры! Предатель. Такой же предатель, как Маронон. Такой же предатель, как все разжигатели ненависти!
В помещении стало жарко. Раздражённые взгляды всего за минуту превратились во взгляды, исполненные такой ярости, что любой благоразумный гном предпочёл бы немедленно замолчать. Но что было терять в этой юдоли скорби Солкису?
— О, смотрите-ка! Проснулся праведный гнев! Нашли виновного во всех бедах. Но знаете, что я вам скажу — вы сами во всём виноваты! Сами сделали выбор, я всего лишь вас подтолкнул. Да, подтолкнул не слегка, а очень даже серьёзно, но с вашего согласия, вашего, понимаете?!
Вы, главы Домов, — элита загнивающего, паршивого общества! Руководители, от решений которых зависят жизни тысячи гномов куда более низкого ранга. И что вы для этих гномов сделали за последнюю сотню лет? Загнали их в рабское существование, довели до голода и нищеты! Вам было плевать, кроме собственного обогащения, вас не волновало в этой жизни ничто! Несложно догадаться, как относилась к таким повелителям чернь. Вас ненавидели, и вы это знали!
Заботься вы о своих подопечных хотя бы немного, давай им возможность не только свести концы с концами, но и, пускай лишь отчасти, созидать своё будущее — такого напряжения в обществе не было. Да, вы стали бы чуть беднее, чернь малость богаче, кто-то из бедняков периодически вырывался в высшее общество. Такой порядок вещей мог быть вечным, но вас такое положение дел не устраивало. Вы превратили слуг в свой придаток, бездушный инструмент, который можно просто использовать и менять, не беспокоясь об утрате чьего-то здоровья и иных качеств!
Но придаток всё равно имел свою волю, даже если вы отказали ему в праве на подобную роскошь. Чернь не какие-то орки, бедные гномы по-прежнему остаются гномами, как хреново ты их не корми! И вот, эти гномы стали заявлять свои права, возжелали жить лучшей жизнью.
Я предложил вам это желание подавить на корню, растоптать все надежды голытьбы на свою независимость. Насколько я помню, большинству это предложение сразу понравилось! Адрид что-то там вякал, но Адрид так до конца и ссал против ветра, даже когда прикидывался в доску своим. Такие, как он, всегда будут против, чего бы не предложи. Но вы поддерживали агрессивную линию против черни с каждым шагом всё больше. Почти никто из вас уже не возражал против демонстративной массовой казни, вас всё устраивало, покуда бразды правления удавалось удерживать, и вы чувствовали себя в относительной безопасности.
Вы думали исключительно о собственных интересах, решительно лишая всех прав настоящее большинство. Я просто ускорил этот процесс и, поверьте, первым понесу за это самое жестокое наказание. Меня ненавидят все: и вы, и чернь, и заваривший всю эту кашу король. Не думайте, что он не в курсе происходящего. Не надейтесь, что он вас спасёт. Мы все творили зло и понесём за это коллективное наказание. Я — как главный провокатор и организатор, вы — как соучастники. Король… Ну король-то, конечно, отвертится. На то он, мать его, и король.
* * *
Король гномов не приходил в себя уже очень долго. Рвазар не знал радоваться этому или нет. С одной стороны, по вине предателя погиб настоящий Король, с другой… С другой стороны, только Велер мог помочь ему совладать с бездной внутри. Только сильный колдун мог спасти город.
В кромешной тьме камеры Рвазар видел всё так же отчётливо, как при наличии хорошего освещения. Каким-то непостижимым для него самого образом он начал становиться не просто вместилищем бездны, но участником, пусть и неравноправным, их странного симбиоза. Пустота исполняла некоторые его указания, давала силы. Он помогал ей советом, знаниями, переводил язык гномов в понятные тьме намерения. Мог проявить бездну, отдать ей в полное распоряжение своё тело. Мог снова стать гномом. Практически обычным существом из плоти и крови. Только безгранично могущественным.
Выход из комнаты был завален. Тот, второй гном, правая рука короля, обрушил своды, только чтобы не дать небытию вырваться в город. Достойный похвалы подвиг. Можно было бы даже сказать, героический. Если бы не одно но — самопожертвование было лишено всякого смысла. Как только бездна вновь наберёт достаточно силы, она преодолеет физическую преграду играючи. Не стены сдерживают пустоту, не какие-то камни. Её держала в заточении только воля. Квинтэссенция гномьей воли в виде рунической магии.
Новый король по-прежнему не шевелился. Рвазар знал, что он жив, чувствовал ту самую силу, что заставляет биться сердце, течь кровь в жилах одухотворённых созданий. Хотелось зачерпнуть жизненную энергию, испить её до дна, целиком.
Он отдёрнул себя. Это не его мысли. Всё, что нужно ему — это обычная еда и питьё. Его тело испытывает голод и жажду, оно держалось на одном «духе пустоты» много дней. Велер закинул в камеру множество продовольствия, прежде чем решился войти в его логово. Пришло время воспользоваться дарами и как следует перекусить. Тогда, возможно, не придётся есть своего пленителя. Такая благодарность тоже стоит немало, особенно когда ты один на один с монстром, способным поглотить целый мир.
* * *
Велер не понял, открыл он глаза или нет. Не было видно ни зги. Вроде бы он моргал: зажмурился, широко открыл глаза — ничего, хоть убей!
Голова, шея, спина — вот их он чувствовал без всяких сомнений. Те болели так, что хотелось завыть. Но глаза… неужели он ослеп?
— Видишь голодного гнома? И я не вижу, а он ест.
Чьи-то шуточки? Велер напрягся, вздрогнул, когда понял, кому принадлежит этот голос. Инстинктивно отполз в противоположную сторону, но ненамного.
— Не ссы, страж дурака не обидит. Хотел бы убить, не дал очухаться.
Король гномов сел на колени, помотал головой. Отсутствие зрения ошеломляло, он не мог думать о чём-то ином.
— Ну сотвори свет, что ли, раз тебе так неуютно спокойно посидеть в темноте.
Только сейчас Велер понял, что отсутствие зрения может означать не слепоту, но кромешную тьму. Выдохнул с облегчением. Пошарив в карманах, вытащил небольшой кусок мела — не столь хороший инструмент, как специальные кристаллы, найденные в личных покоях Предателя, но для пустяковой магии подойдёт.
Накарябав нечто, как он надеялся, напоминавшее нужные руны, Велер вдохнул силу в символы. На сей раз никакого противодействия колдовству не последовало, камеру осветил слабый колышущийся синий свет. Он снова прозрел!
— Тогда откроются глаза слепых, и разум тупиц наконец-то проявится. Тогда безбородый поведёт за собой безобразных, и язык вражды стихнет, вспомнив про забытое древнее слово. Ибо час тьмы станет концом и началом, и чего-то пафосное там дальше бла-бла-бла. Никогда не понимал повального восторга по поводу пророчеств Мерхилека, хоть и изучал для общего развития, когда обучался на стража. Да, красиво, да, будоражит сознание, но такая муть, можно трактовать, как душе вздумается, подгоняя задним числом под любые события. Ох уж эти пророки, шарлатаны все как один.
Расфилософствовавшийся «пленник» сидел в другом конце камеры, с аппетитом поедая принесённое продовольствие. Что же, хорошая трапеза во все времена располагала к рассуждениям планетарного масштаба. Известно любому взрослому гному: высокие материи хорошо идут под пивко.
— Я вот что подумал, — откупорив кувшин с хмелящим напитком, Рвазар надолго присосался к посудине. — Отличное пойло! Что я там говорил? Вы все, короли, похожи друг на друга как две капли мочи. Вначале вами движут вполне благородные помыслы: хотите сделать мир чуточку лучше, облегчить жизнь простого народа, приструнить других власть имущих. Потом быстро понимаете, что без этих самых других власть гребущих руководить не получится. Иерархия, мать её, субординация, все дела. Ну ладно, упёртых противников устранили, подхалимов приблизили, вроде что-то как-то теперь управляется. Кто из общественных деятелей чем-то там недоволен — заткнули, нехрен мешать строить великое светлое будущее. Заодно «немного» улучшили своё материальное положение, негоже королю испытывать неудобства! Надо помочь и тем, кто помогает тебе, а народ ещё чуток подождёт. Да народ вроде уже и не вякает шибко, значит, всё хорошо, можно проблемы более масштабного характера порешать. Подхалимы, то есть проверенные подчинённые, преподносят выбранную правителем эпичную идею фикс, как вполне осуществимую, надо только решительно начать действовать. Превращение в тирана заканчивается, для общества вновь начинается полная жопа. Которая может длиться веками, покуда не наберёт силу новый герой. Желающий сделать мир чуточку лучше, мечтающий приструнить охреневших власть имущих…
Рвазар целиком осушил кувшин с пивом, которого должно было хватить на несколько дней. Отшвырнул посудину в сторону.
— Все, все вы забываете об одном: став тираном, вы не превращаетесь в Бога. Не становитесь бессмертными, даже если магия может продлить жизнь на тысячу лет! Когда вы перестанете устраивать своё окружение, то найдёт способ свергнуть очередного диктатора, какими стенами ни ограждайся от всех. Именно элита организует переворот, толпа и народный гнев всего лишь её инструменты. Ты — лучшее тому подтверждение! И будь уверен, с тобой произойдёт когда-нибудь то же самое. Неважно, спасёшь ты мир или нет, твой подвиг забудут, раньше или позже тебя предадут. Как предал в своё время ты сам. Как предал людей и эльфов Предатель, спасший всех нас. Предательство порождает предательство, и, чем ты его ни оправдывай, расплата придёт именно оттуда, откуда не будешь её ожидать. Замкнутый круг, такой же как та временная петля, которая удерживает Оплот от падения в бездну! Меняются декорации, но, по существу, всё остаётся по-прежнему. Власть совершает одни и те же ошибки, за которые приходится расплачиваться поколениями. Чтобы снова повторить всё опять…
Наконец-то гном выговорился, в камере наступило молчание.
Велер не спешил отвечать, так как пропустил большую часть тирады мимо ушей, думая о том, как выбраться и действовать дальше. Да и ясное дело, его все эти глупости не касаются, это остальные короли дураки, он-то прекрасно понимает, что делает. И вообще, оправдываться и кого-то в чём-то там убеждать — не королевское дело.
— Очень здорово, что ты сохранил свой рассудок и рассуждаешь о столь высоких материях, но сейчас меня гораздо больше волнует, что с Импером. Он… завалил проход, да?
Рвазар печально вздохнул:
— Увы, герой пытался любой ценой не пустить бездну в город. И преуспел, хоть и ценой своей жизни. Действительно, преданный гном, я даже стал немного уважать тебя, Велер. Иметь правой рукой такого помощника — делает тебе честь как не совсем уж безнадёжному повелителю. Почтим его память.
Ненасытный гном откупорил второй сосуд, сделал чокающийся жест в сторону Велера, вновь присосался к хмельному напитку.
Король гномов грустно вздохнул, это была большая потеря. Он жалел, что дал Имперу приказ запечатать в случае беды коридор, не стоило вообще втягивать его в эту мистику. Бывший дознаватель прекрасно умел обращаться с гномами, но рунописец вышел из него весьма слабый. Надо было оставить Импера следить за Оплотом, глядишь, не профукали бы очередное восстание. А ладно, чего теперь рассуждать…
— А вот твоя левая рука, то бишь Солкис, та ещё мразь. Так разжигать в гномах ненависть… надо быть настоящим отродьем, чтобы пойти на подобное. Абсолютное отсутствие чести и совести, один только исторгаемый яд. Король, имеющий такой «голос», достоин глубочайшего презрения. Нельзя позволять вести от имени власти такую риторику. Решая сиюминутные проблемы, ты отравляешь таким образом души и сердца поколений. Поверь, эта злоба утроится и вернётся, уж мало тогда не покажется.
Велер снова вздохнул, теперь от раздражения. Нравоучения он любил читать другим, но не слушать:
— Парень, я понимаю, после долгого похода и заточения хочется выговориться, но давай побеседуем по душам в другой раз. Когда выберемся отсюда и спасём чёртов город. Делов-то раз плюнуть! Надо всего лишь совершить невозможное.