Вера есть истина страсти. Но поскольку ни одну страсть нельзя назвать более истинной, чем другая, то вера есть истина пустоты.
Ричард Скотт Бэккер
— Не-е-е-е-е-е-ет! — кричал ошарашенный произошедшим Амино Даме.
— Не-е-ет… — шептал Машиар, хотя давно знал, что так всё и будет.
— Твою… — проговорил Дицуда, поднимаясь с четверенек.
До юноши медленно доходило осознание случившейся буквально за доли секунды трагедии. Он только что убил Рисхарта. Пронзил антипророка как раз в тот миг, когда Сидсус нанёс смертельный удар архонту Ератофании. Упади Дицуда секундой раньше или позже, и антипророк наверняка вышел бы из сражения безоговорочным победителем.
Но инквизитор упал именно в тот короткий момент, когда Рисхарт Сидсус раскрылся. Пронзил пневматика мечом, зачарованным специально, чтобы убивать колдунов. Антипророк умер мгновенно.
Дицуда Искарод точно знал, что нипочём не сумел бы одолеть Рисхарта Сидсуса специально. Слишком могучий противник. С ним не смог справиться даже такой сильный полубог, как Ератофас, куда уж ему, «эталонному человечку».
Случайность. Случайность… Либо это и правда судьба?
Так или иначе, не нужно было быть ясновидцем, чтобы понимать: смертью Рисхарта и Ератофаса дело не ограничится. Дицуда нагнулся, подобрал выпавший из рук антипророка Не-Меч. По телу сразу разлилось приятное тепло узнавания. Оружие и рука инквизитора были созданы друг для друга.
— Не-е-е-е-е-е-ет! — продолжал вопить, как безумный, Амино Даме, начав кидать в Дицуду рвущие ткань бытия заклинания. — Нет! Не-е-ет! Не-е-е-е-е-е-ет!
Дицуда рубанул мечом-плетью перед собой, разрубая сгусток летящей прямо на него и проламывающей реальность энергии.
— Не-е-ет! Нет! Нет… — продолжал свои яростные атаки на расстоянии психик, но всё с тем же «успехом». Инквизитор отстранённо перерубал любое направленное на него колдовство.
К темнокожему психику подошёл Машиар. Осторожно положил руку на плечо разъярённого последователя антипророка. Новообращённый адепт Последнего Мессии упал на колени, громко разрыдался, смотря на серое зимнее небо.
— Да, Амино. Да, всё так и должно было случиться, — загадочно проговорил Машиар, так же обратив свои пустые глазницы к небесному куполу. — Явись же, Лжебог! Ибо здесь была принесена воистину великая жертва!
Дицуда равнодушно взирал на двух людей, которые являлись его врагами. По крайней мере, он должен был их таковыми считать. Ведь они… Они виноваты в том, чем он стал! Пускай косвенно, но оба они виновны.
Тем не менее рука не поднималась, чтобы добить двух злодеев. Сейчас было самое время, чтобы броситься на них с чудо-мечом, разрубить на кусочки! Однако Дицуда стоял. Просто стоял и ждал непонятно чего. Какого-то знака с выше. Хоть какого-то…
То, что пришло с неба, превзошло все его ожидания.
Небосвод как будто обрушился. С небес на землю опускалось ослепительное сияние. Словно солнце решило нарушить все законы физики и явить миру свой максимально впечатляющий образ.
Осколки небесного купола отражали нисходящий на грешную землю свет. Всё остальное небо значительно потемнело.
Позабыв обо всём, Дицуда наблюдал за сиянием. Оно было по-настоящему прекрасным, таким тёплым и родственным… Да, юноша чувствовал свою внутреннюю связь со снизошедшим к троим грешникам светом. Это мог быть только Бог. Столь впечатляющий, могущий, невыразимый…
Свет достиг кроны Древа Незнания, ветви священного дерева вспыхнули. Над головами Дицуды, Машиара и Амино Даме горел исполинский факел, простиравший свой огонь ввысь до самого тёмного космоса. Пламя вилось над тремя человекоподобными существами, но, вопреки видимости, не обжигало. Сами ветки дерева тоже оставались невредимыми, даже плоды не сморщились от жара, который должен был исходить от такого громадного пламени. Дицуда понял, что этот тот самый Огонь Чистой Веры — образ, в котором Господь представал перед людьми согласно Учению. Инквизитор чувствовал, что должен упасть перед этим образом ниц. Должен молиться и каяться, однако Дицуда просто стоял и смотрел на бушующее над ним священное пламя. Непрошеная мысль, внедрённая Рисхартом Сидсусом в его сознание, проявилась в самый неподходящий момент: а действительно ли бог — это Бог?
— Лжебог… — прошептал, а вернее, прошипел Машиар.
— Демиург… — скривил губы Амино Даме.
— Вадабаоф… — произнёс так и не преклонивший коленей Дицуда.
— Богохульники! — пророкотало нечто из огромного пламени.
«Слова» божественной сущности словами, строго говоря, не являлись. То были раскаты грома, облечённые властью. Сознание дорисовывало смысл громыханий само. Дицуде это не нравилось.
Слишком часто за последние месяцы его сознание вытворяло с ним злые шутки. Слишком много сущностей притворялись его собственным внутренним голосом, выпытывая или внедряя нужную им информацию. Дицуда просто хотел быть собой. Он не желал больше никаких божественных откровений!
Каким-то неведомым образом пламя рассматривало смотрящую на неё троицу. Впитывало в себя историю каждого человека. Буквально через минуту Вадабаоф знал о них всё. Или по крайней мере, предполагалось, что Господь знал о любом из грешников всю его подноготную.
— Тебе, слепец, нет прощения! — пророкотал Огонь Веры. — Твой брат убил архонта, а ты почти умертвил ещё одного!
Ни один мускул на лице Машиара Йота не дрогнул.
— Ты, психик, ещё можешь исправиться. Убей стоящее рядом с тобой существо, и я вознагражу тебя сверх всякой меры!
Амино Даме презрительно сплюнул на землю:
— Мне ничего не нужно от тебя, Демиург. Я хочу лишь свободу от тебя, поганая мерзость!
Вопреки сказаниям в священном Учении, с темнокожим психиком не произошло ничего. Амино Даме не превратился в соляной столп, под ним не разверзлась земля, не поразили его бренное тело молнии. Никакого наказания за откровенное оскорбление Бога не последовало. Вообще никакого.
— Так я и думал. Ты не воспользовался шансом искупить свои прегрешения, — снова пророкотал глас небес. — Тебе придётся наказать их обоих. Да, именно тебе, Парадигма. Ты единственный, не осквернивший себя, не поддавшийся ереси!
Дицуда чувствовал, как помимо собственной воли поднимает правую руку с мечом. Не-Меч буквально светился, вибрировал. Кошмар и Мысль Бога соединились, чтобы вершить высшее правосудие. Дицуда сделал шаг в сторону двух застывших отступников. И вдруг решил задать один вопрос Богу. Всего один вопрос, чтобы окончательно развеять сомнения:
— Ты говоришь, что я не осквернил себя. Но ведь я раскромсал под кронами священного дерева десяток истово верующих в Тебя оноишров! Разве могу я быть чистым?
Ему показалось, что небо смеётся:
— Ты Парадигма. Ты не можешь осквернить себя, поскольку специально создан несовершенным! Эталонный человек, по образу и подобию которого Я леплю души всех остальных людей в мире. Ты должен постоянно испытывать сомнения, грешить и страдать! Ибо только испытывая чудовищные муки тела и совести, люди будут развиваться. Это слишком сложно для твоего разумения, Парадигма, но поверь своему Господину, что так было нужно. Я знаю, Я перепробовал всё.
Дицуда улыбнулся. Теперь у него осталось сомнений. Он понял, действительно понял… как он глубоко ошибался.
Юноша поднял свой взор к огромному пламени:
— Значит, ты действительно меня породил, — инквизитор улыбнулся печальной улыбкой. Той самой улыбкой, которая никогда не сходила с уст Рисхарта Сидсуса. — Ты меня породил, я тебя и убью! — внезапно крикнул Дицуда, швырнув Не-Меч в пламя.
Мир разорвался на миллиарды крошечных треугольников.